Национальная идея: Патриотизм. Государство. Идеология

Стремительна эволюция государственной мысли о национальной идее. Еще вчера ее поиск – это «старинная русская забава» [1] , а сегодня: «У нас нет никакой и не может быть никакой другой объединяющей идеи, кроме патриотизма» [2] . И наконец: «Идеология, на мой взгляд, – говорит Президент Российской Федерации В.В. Путин, – в современном демократическом обществе возможна только одна – патриотизм в самом широком, хорошем смысле этого слова. Это должно быть деполитизированно, но направлено на укрепление внутренних основ государства» [3] . Чем же вызвано такое заявление Президента России? Субъективно это известно лишь ему самому. Объективноглобально — внутренней и внешней саморазорванностью человеческого

духа и ее следствием – дезинтеграцией планетарной жизни, фундаментальным противоречием общественных идеалов в форме абстрактной демократии коллективного Запада своим национальным идеям – архетипическим формам идеи человечества в их сверхчувственно-чувственном, культурно-цивилизационном, государственном выражении, через которые она (идея) реализует свою эволюционную цель в историко-географическом пространстве и времени. Объективно-локально — противоречием между понятием и социальной реальностью национальной идеи России в той или иной степени своего осознания, между последней и национальным бедствием – «либеральной идеей» как интеллектуально-нравственной деградацией духа [4] , а также пробуждением в национальном самосознании и отражением в его властной форме патриотизма как национальной идеи.

Указанные противоречия – глобально-локальная основа внешней и внутренней угрозы национальной и мировой безопасности в виде:

– планетарно-экологического бедствия;

– враждебной реакции (военной, экономической, информационной и другой) духовно отемненного полюса на его противоположность – Россию;

– пагубных последствий для национального развития и суверенности государства односторонней, бездуховной глобализации;

– духовной низости части мировой финансово-политической «элиты», ее разрушительной для человечества эго-политики, основанной на своекорыстии, лжи, противоправном, кровавом вмешательстве с помощью социально униженных и оскорбленных, национал-предателей и духовных идиотов в жизнь современных государств под предлогом привнесения в них демократии, ставшей ширмой для национально-государственных, экономических, военных и других преступлений расчеловеченного духа;

– информационно-мировоззренческих войн, цель которых – внедрить в сознание народа чужеродные ему ценности и ложные цели, исказить историю страны, умалить национальные святыни, произвести мутацию духовно-национального кода (ДНК) России и через размывание национальной сущности духа народа, через его нравственное редуцирование как сознательно-волевой субстанции государства привести последнее в состояние духовного разложения, материального и организационного распада;

– дезинтеграции идеи России, единства ее духа и тела;

– одностороннего, логически нецелостного мышления, неспособного мыслить предмет (отношение, процесс) в виде динамического единства его противоположностей, т. е. так, как он существует на самом деле;

– эгоистического, низменного чувства, разъединенного со своей сущностью;

– саморазорванной, противоправной, безнравственной воли, утратившей свое понятие, для которой произвол и есть свобода и демократия;

– цели жизни, лишенной своего смысла и эволюционного назначения;

– расторжимости идеи собственности, ее частной и государственной (общенародной) форм на средства производства и природные ресурсы;

– извращенного соотношения реальных и идеальных (финансовых) форм экономики, демонстрирующего отмеченное интеллектуально-нравственное состояние духа, его гражданское и государственное безволие;

– углубляющейся и расширяющейся пропасти между интенсивным богатством и экстенсивной бедностью населения страны;

– несоответствия между правом как реальностью свободы, законом – государственной формой права – и его исполнением гражданами, представителями правоохранительных, надзорных и судебных органов;

– дисбаланса между законодательной и исполнительной властью (в свою очередь не всегда и не во всем согласованной со своим понятием и национальной идеей), вызванного, кроме всего прочего, партийной властью – ложная мысль и противогосударственное явление, поскольку правительственная власть по своему смыслу и назначению (идее) не есть партия (часть), противостоящая другим партиям, а, следовательно, и народу, поддерживающему эти партии;

– социальной несправедливости, неправды жизни, воспроизводимой государством, которое по своему понятию есть действительность свободы, права, правды, справед ливости;

– других социальных противоречий и, кроме того, необходимостью воспроизводства;

– национального самосознания через патриотическое воспитание населения страны;

– различенного единства многонационального народа, его духовного питания от своих национально-исторических корней;

– общей и профессиональной культуры;

– духовно-материально-организационной целостности и обороноспособности государства;

– жизнедеятельности народа в родном лоне его национальной идеи, духовным магнитом которой является патриотизм – универсальное средство национальной безопасности, историческая полнота жизни людей.

Разумеется, указанные противоречия не являются тотальными. В противном случае государство, полностью не соответствующее своей национальной идее, перестало бы существовать.

Таким образом, в условиях кризиса планетарной цивилизации, неразрешенных противоречий в духе и жизни России властная мысль ускорила поиск духовно-национального средства решения накопившихся социальных проблем. Этим средством исцеления саморазрыва духа нации является патриотизм – локально-глобальная идея духовного света. Но может ли патриотизм быть национальной идеей, ищущей своего осознания? Чтобы ответить на этот судьбоносный не только для России вопрос, нужно рассмотреть оба понятия, включая идеологию и их соотношение, к чему мы последовательно и перейдем. Здесь же следует заметить, что ни одно название национальной идеи не может отразить в себе ее глубинного смысла и многообразной историко-социальной природы. На это способна лишь сама идея в своем историческом саморазвитии и развивающемся самосознании в форме идеологии — науки об идее. Поэтому отказ от государственной идеологии, которая является таковой по своему понятию, так как государство есть социально завершенная национальная идея, – это изъятие из государства его собственного разума, национального самосознания народа.

В свое время я дал два определения идеи нации: нацио нальная идея духовно-нравственной и здоровой жизни и культура как национальная идея. Первое определение наиболее развернутое, поскольку выражает как сущность, так и явление национальной идеи, ее идеальную и реальную природу, человеческую жизнь как самоцель в ее космически-социально-индивидуальной, религиозно-общественно-государственной, духовно-душевно-телесной целостности, соответствующей общечеловеческому и национальному смыслу. Второе краткое определение национальной идеи указывает на существенное содержание человеческого духа как творческой субстанции жизни в ее национальной особенности. Третье государственное название национальной идеи – патриотизм — единосущно двум первым. Как высшее состояние духа-жизни содержит их в себе и потому по своей национально-государственной выразительности, историчности и политической актуальности – превосходно. Ничего более значительного в области идеологии в новейшей истории государства властью не было высказано. Официально признан сам факт существования национальной идеи. Все адекватные себе названия национальная идея содержит в самой себе и, будучи абсолютной социальной тотальностью, ни в каком названии не нуждается. Однако в процессе своего самораскрытия она выдвигает на первый план свои исторически необходимые моменты-названия.

Государственно-политическая мысль, внешне общеобязательный характер которой обеспечивается государством, в отличие от философской мысли, общеобязательной по своей сути, – «дама» непостоянная. Много чего говорилось, да не все делалось. Философская мысль, совпадающая по существу с государственной мыслью, не должна упустить редчайшую возможность оказаться во властно-силовом поле государственной мысли, чтобы осветить ее светом научного самосознания и стать в этом смысле философско-политической мыслью, не теряя при этом вековую надежду, что и государственная мысль, в свою очередь, станет государственно-философской, истинным практически действующим национальным самосознанием духовно-материально-организационного единства России. А это и есть государство как социальная действительность национальной идеи, для которого философская мысль будет не чем-то вроде НЛО, а всеобщей смысловой основой собственного бытия, своего сознательно-волевого разума, без которого национальную идею патриотизма ни познавать, ни претворять в жизнь невозможно, потому что нечем. Именно поэтому объединение философской и государственной мысли как двух форм единого духа нации есть не только фундаментальное условие самосознательного существования национальной идеи, но и сама идея в ее теоретическом и практическом выражении.