Нацистские пожиратели кишок
Шрифт:
– Ну, - сказала Мириам.
– Я вижу, что все становится только хуже.
– Почему?
– спросила Мэри.
– Разве ты не заметила, как много их стало? - сказала Мириам, указывая на группу нацистов, собравшихся вокруг столовой.
Мириам была права: теперь их было гораздо больше, чем когда она впервые приехала в лагерь.
Мириам продолжила:
– Был настоящий наплыв. С каждым днем их все больше.
– Да. Ты права. Интересно, почему это так.
– Я не уверена. Но разве вы не заметили, что сейчас исчезает все больше заключенных? Чем больше
Мириам снова оказалась права: многие заключенные так и не вернулись с работ.
– Ты, наверно, слишком много думаешь, - сказал Густав.
– Эти люди, вероятно, решили не подчиняться правилам. Мы все знаем, что тогда происходит.
Вполне вероятно, что Густав тоже был прав, но что-то во всей этой ситуации не устраивало Мэри. Она даже не задумывалась об этом до того, как Мириам только что упомянула об этом, но теперь, когда она осознала это, она почувствовала, что было что-то очень тревожное в том факте, что прибывали новые солдаты, даже несмотря на то, что число пленных уменьшалось. Зачем им нужно больше солдат, чтобы заботиться о меньшем количестве заключенных?
– Вперед!
– Приказал один из охранников, заставляя группу двигаться дальше.
Два
Шульц почувствовал, как его кровь начинает кипеть от нетерпения. Он не любил, когда его заставляли ждать, особенно ради каких-то никчемных ворчунов. Он ждал уже больше десяти минут. Единственная причина, по которой он все еще ждал, заключалась в приказе, который пришел, специально проинструктировав его быть там, чтобы приветствовать последнюю группу солдат, отправленных к ним.
Он предупредит водителя, как только они приедут. Простая угроза сообщить своему непосредственному командиру о его опоздании – наряду с резкой пощечиной – должна была привести его в чувство.
Прошло еще четыре минуты и семнадцать секунд, прежде чем грузовик наконец прибыл.
Как только грузовик затормозил в мокрой грязи, из кузова выскочила дюжина солдат и встала перед Шульцем по стойке смирно, закинув винтовки за левое плечо и салютуя правой рукой. Шульц отдал честь в ответ, прежде чем позволить солдатам встать спокойно. Он оглядел их.
Они выглядели как обычная кучка бесполезных ублюдков, которых они обычно посылали к нему.
Ему нужно было поговорить с водителем.
Шульц подошел к водительской двери и постучал в нее кулаком.
Окно в двери опустилось. Человек, сидевший на водительском сиденье, выглядел несколько смущенным. Насколько мог судить Шульц, он был невысокого роста и слегка полноват.
– Как вы смеете заставлять меня ждать!
– Взревел Шульц.
– Немедленно выйдите из машины!
– Нет, - ответил голос из кабины. Голос принадлежал человеку, сидевшему на пассажирском сиденье, – человеку, которого Шульц даже не заметил.
– Оставайся на месте, Фишер.
Шульц посмотрел мимо водителя и увидел Карла Ханке, который сидел
– И как вы смеете так разговаривать с моим шофером? - продолжил Ханке.
Шульц немедленно встал по стойке смирно. Он отдал честь, с трудом веря, что перед ним действительно Карл Ханке.
Ханке вышел из машины и уронил сигарету, которую затушил ногой. Затем он обошел машину и встал нос к носу с Шульцем. Он оглядел Шульца с головы до ног, прежде чем отдать честь в ответ.
Как только они оба опустили руки, Шульц принес свои самые искренние извинения.
– Прошу прощения, - сказал он.
– Если бы я знал, что вы здесь, я бы не стал так разговаривать.
– Все в порядке!
– Рассмеялся Ханке. Шульц вдруг почувствовал, как по телу пробежала волна облегчения.
– Если бы меня заставили ждать, я, возможно, пристрелил бы этого бесполезного ублюдка по прибытии!
Шульц и Ханке покатились со смеху.
Ханке продолжал:
– Как бы то ни было, у нас есть для вас еще люди. Делайте с ними что хотите, мы не можем держать их на фронте.
– Дела не лучше?
– спросил Шульц.
– Хуже. Мы не выиграем эту войну. Теперь мы можем только надеяться выжить.
– Не может быть. Германия упорно сражалась.
– Действительно, так оно и есть. Но, к сожалению, у нас нет шансов.
Ханке зашагал по гравийной дороге, которая вела вглубь лагеря. Шульц быстро последовал за ним.
– А теперь о причине моего визита, - сказал Ханке, широко шагая, заложив руки за спину. – Мы заметили, что, независимо от того, сколько людей – заключенных или солдат – мы посылаем к вам, мы ни разу не слышали жалобы на переполненность. Похоже, у вас есть бесконечный запас ресурсов, чтобы содержать это огромное количество людей.
Шульц не ответил. Он просто продолжал слушать.
– И мы слышим рассказы о том, как вы этого добиваетесь.
– Неужели?
– Действительно, так оно и есть. Поэтому я здесь для того, чтобы выяснить, есть ли в этом деле хоть капля правды.
– Ну что ж, - сказал Шульц, и его сердцебиение снова участилось.
– Может быть, если вы поделитесь со мной тем, что слышали, тогда я смогу сказать вам, насколько точны эти истории?
– Не думаю, что в этом есть необходимость. Мне не нужно тебе этого говорить. Я уверен, что ты слышал те же слухи, что и я. Тот факт, что ты, по-видимому, отказался даже признать эти слухи, говорит мне о том, что в них должна быть доля правды.
– А если это правда, вы хотели бы убедиться в этом сами?
– Действительно, хотел бы.
– Тогда, пожалуйста, - сказал Шульц, увлекая Ханке за собой.
– Следуйте за мной.
Дорога вела во двор, где всего час назад стояли все триста пятьдесят девять его пленников. Конечно, теперь их стало на одного меньше. К концу дня это число еще больше сократится.
Слева от двора находилась столовая – большое здание, достаточно большое, чтобы вместить более трехсот голодных солдат.