Над Нейвой рекою идем эскадроном

Немытов Олег

Глава 6

Первый бой

После короткого обучения в Екатеринбурге красный отряд алапаевцев под командованием Георгия Глухих был переброшен по железной дороге на станцию Нязепетровск [11] , навстречу быстро продвигающимся к Екатеринбургу чехам и белоповстанцам. Здесь у Романа произошла неожиданная встреча.

Дело в том, что их отряд вошёл в группу латыша Зонберга, на которого большевистское командование возложило оборону Екатеринбурга. Сюда же включили и отряд московских добровольцев под командованием товарища Бахтина, причём отряд алапаевцев присоединили к последнему, и общее командование также возложили на командира и комиссара

московского отряда. Когда во время смотра, устроенного перед отправлением войска к месту боевых действий, командир и комиссар обходили ряды красноармейцев, Федорахин издали почуял в комиссаре что-то знакомое, а когда очередь дошла до взвода Ивана Кузьмича Швейцова, тот неожиданно поздоровался с комиссаром за руку и назвал его по имени и отчеству. Василий Иванович… Так это же сам дядя Василий! Тут уж Роман готов был броситься дяде на шею, но сдержался и стал дожидаться, пока Василий Федорахин пройдёт мимо него, но комиссар по кивку матроса повернул голову и встретился взглядом с племянником. Василий подошёл к нему и, обняв, крепко поцеловал:

11

Нязепетровск – город, расположенный на северо-западе Челябинской области, в устье р. Нязи, в 225 км от Челябинска и в 180 км от Екатеринбурга.

– Вот так радость, племянник вместе со мной! Пошёл по моим стопам… Ну, давай, Ромка, вместе послужим делу революции! Как там, в деревне все живы-здоровы?

– Все, – коротко ответил молодой красноармеец.

– Вот разобьём контру – и сразу туда, – сказал дядя и направился дальше вдоль строя.

В дороге поезд несколько раз обстреляли, и красноармейцы выходили разбирать завалы. А один раз со стрельбой пришлось разоружать свой пермский отряд и отправлять обратно в тыл для переформирования и суда над ними – за попутный грабёж крестьян.

По прибытии все отряды сразу же распределили по участкам. На взвод Швейцова была возложена задача оборонять железнодорожный мост через Сергу [12] . Красноармейцы, разбившись на две группы, заняли оборону по обе стороны железной дороги, подходившей к крутому берегу реки. Командир послал двух человек на несколько километров вперед, чтобы они разрушили полотно железной дороги и заняли оборонные позиции. Сутки прошли спокойно, но на следующие прибежала дальняя застава с криком:

12

Серга – река в Свердловской области, правый приток р. Уфы.

– Идут! Много, с бронепоездом!

Швейцов дал команду приготовиться. Раздались странные раскаты грома, и что-то засвистело над головой. Кто-то из бывших фронтовиков сказал: «Пристреливаются. Надо было окопы поглубже делать». Но вот снаряды стали ложиться совсем близко, поднимая столбы дыма вперемешку с землёй.

– Отходи, прижимайся к мосту! Мост они трогать не будут, он им нужен целым! – скомандовал Швейцов.

Внезапно обстрел прекратился. Снова раздалась команда:

– Занимай окопы! Сейчас атака начнётся!

Вскоре Роман увидел впервые тех, с кем воюет. Впереди замелькали фигуры наступающих. Противник двигался вперёд, рассыпавшись в редкую цепь, передвигаясь короткими перебежками. С правого фланга заработал пулемёт. Пытаясь перекричать шум стрельбы, Швейцов закричал:

– Не одиночными стреляйте! Залпами по наступающим! Огонь!

Снова застрочил пулемёт. Наступающий противник залёг, в то же время продолжая вести огонь. К Швейцову подбежал Чечулин, член социалистического союза молодёжи, и что-то закричал, показывая назад, на противоположный берег. Матрос обернулся и, выругавшись, скомандовал:

– Разворачивай пулемёт! Нас обошли! Спасибо соседям, удружили!

Очумевший от первого в своей жизни боя, Роман тоже повернул голову и увидел, как с противоположного берега на мост заходят какие-то люди. Пулемётчик не двигался, лежал за пулемётом, застыв в неудобной позе. Командир, подскочив к нему, оттолкнул в сторону и, развернув его, дал по мосту длинную очередь. Зашедшие на мост отступили с него и открыли огонь с противоположного берега по защитникам моста. Теперь красный отряд обстреливали с двух сторон. Появились убитые и раненые. Впереди что-то зашумело. Кто-то из бойцов крикнул:

– Кажется, они полотно починили, сейчас бронепоезд сюда подойдёт!

– Собрать всех под мостом! Будем прорываться! Ты, Пётр, заложи гранаты под полотно, рванём ещё раз, сам мост нам уже не взорвать! – обратился Швейцов к пожилому бойцу.

Под мостом возле командира собралось около двадцати человек.

– Как с ранеными?

– Слушай команду! – получил Федорахин вместо ответа. – За мной! Держаться ближе к мосту! Вперёд!

Роман бежал, стараясь держаться сбоку от командира. Вот вода по колено, по пояс, по грудь, кто-то уже нырнул и поплыл. Противник, видимо не ожидавший такого наглого манёвра, не сразу заметил два десятка переплывающих через реку людей. Но, заметив, открыл шквальный огонь. Вот уже и берег. Роман не видел, сколько уцелевших бойцов вышло из реки. Рядом по-прежнему был Швейцов, а с другого бока – Чечулин. Наперерез выскочило несколько чехов.

– В штыки!

Но Федорахин застыл в ужасе от такой близости с противником. Прямо на него набегали три молодчика.

– К чехам захотел! Не помилуют!

И пинок сзади немного отрезвил его. Всё дальнейшее происходило, как в страшном сне. Ткнулся лицом в траву Чечулин. Швейцов выстрелил в одного из чехов, возникших перед Романом. Неожиданно для самого себя Федорахин размахнулся, и штык его винтовки с хлюпающим звуком вошёл во что-то мягкое. Выдернув штык и перескочив через убитого им врага, он не оглядываясь устремился вперёд к лесу. Только когда замелькали деревья, он остановился. За ним никто не гнался. Не зная, что делать дальше, молодой красноармеец пошёл назад. Вскоре на опушке леса он вначале услышал голоса, а затем увидел человек семь красноармейцев из своего отряда во главе со Швейцовым. Один из бойцов подталкивал кого-то впереди себя штыком. Увидев Романа, все обрадовались.

– Ну, ты дал! Так бежал, что мы думали, до Екатеринбурга тебя на дрезине не догоним.

Федорахин огрызнулся:

– Я команду выполнял. Это всё, что осталось от нашего отряда?

– Мы вот пленного взяли, – вместо ответа услышал Роман и только в этот момент увидел, что рука у командира на перевязи.

– А ты молодец, не растерялся! Вовремя свой штык использовал, – продолжал его хвалить пожилой боец.

– Я плохо всё помню, всё происходило, как во сне.

– Ничего… Такое со всеми в первый раз происходит.

Матрос обратился с вопросом к пленному:

– Ты русский офицер?

– Да.

– Какие части, в каком количестве и с каким вооружением на нас наступают? – продолжал допрос Швейцов.

– Я кадровый офицер Русской Императорской армии. Товарищи большевики, или как там у вас обращаются, я на такие вопросы отвечать не намерен!

– Расстрелять гниду!

Пленного поставили к дереву.

– Давай ты! – указал на Романа моряк.

Федорахин поднял винтовку и отпустил дуло вниз. Нет, не мог он просто так убивать человека связанного, находящегося в его власти, не испытывая к нему никакой злобы. Другое дело в драке, в перестрелке, в бою, но стрелять в человека, только за то, что он офицер и выполняет свой долг, пусть даже на стороне врага… Обо всём этом нужно переговорить с дядей. Как комиссар он должен знать, как поступать в таких делах. К тому же Роман, с ранних лет трудившийся на земле, не испытывал ненависти к офицерам. Ведь, в сущности, он служил с ними в одной армии, когда был в учебном полку. Он был исполнительным, устава не нарушал и в конфликты с командирами не вступал.