Надежда пустошей
Шрифт:
— Эй, маги, хватит болтать. — В проеме ведущего на крышу люка появилось обеспокоенное лицо лейтенанта Григорьева. — Надеюсь, вы уже отдохнули. Там на нас толпа прется, более трехсот рыл… И странные какие-то: на пули почти не реагируют, прямо терминаторы, …! Выручайте, а то у нас ствол уже перегрелся, а им все хоть бы хны….
Морн Фиаро Кардель Хомеани, как напыщенно именовали его подданные, находился в отчаянии. Такое простое, казалось бы, дело, такой идеально выверенный, отличный план привел к катастрофе. В безуспешной осаде отчаянно обороняющихся пришельцев погибло уже более трети поселка, и, судя по всему, им не составит труда уничтожить и оставшихся рабов. Конечно, жизни порабощенного
Да даже если они по каким-либо причинам и не сочтут нужным атаковать запершегося в форте ментального мага… Долго ли он протянет, лишившись кормившей и обслуживавшей его деревни?
Несмотря на повышенную осторожность, Морн отнюдь не был глуп и хорошо понимал, что выбора нет. Он должен был уничтожить засевших в старой избе Линаров пришельцев. Уничтожить во что бы то ни стало! Это было требованием не только разума, но и сердца. Если смерть брата оставила его почти безразличным, вызвав лишь сожаление об утрате полезного инструмента, которым для него и являлся медиум, то смерть младшего, пусть непутевого, но любимого сына вызвала сильную ярость.
Эти сволочи, эти наглые пришельцы осмелились покуситься на благородный род Фиаро и должны были понести жестокое наказание за свои действия!
Морн вздохнул. Пока что потери несли как раз не наглые пришельцы, а его невольные слуги, под руководством Коула и Хаслина пытающиеся штурмовать нехитрое укрепление обороняющихся.
Этому надо было положить конец. И именно для этого Морн во главе замкового гарнизона из сотни лучших, наиболее сильных воинов шел к непокорному дому на холме. К сожалению, его бесталанные сыновья, несмотря на все предоставленные в их распоряжение ресурсы, так и не смогли сломить сопротивления пришельцев, лишь бессмысленно угробив почти треть населения поселка. Их сил оказалось недостаточно, чтобы одновременно бросить на штурм множество людей, заставить рабов забыть о боли и ранах и, не щадя себя, рвануть вперед, одержимых лишь одной мыслью — уничтожить врагов хозяина. Силы сыновей оказалось недостаточно, и потому в бой вступил отец!
Морн не спешил. Из каждого двора, из каждого закоулка к его воинству присоединялись все новые и новые рабы. Только мужчины, сильные и здоровые. Ни женщин, ни детей.
Наконец когда в собираемом им отряде стало больше трехсот бойцов, он прекратил призыв. Нет, сейчас, находясь вблизи, он мог удержать в прямом подчинении и куда большее количество рабов — да хоть весь поселок, — но в этом не было нужды. Собственно, учитывая то заклятие, что он сейчас творил, и триста смертников было слишком много. Нескоро, ох не скоро поселок сможет оправиться от понесенных потерь, и эти триста драконидов, ушанов и тетридов, что совсем скоро будут мертвы, — чересчур высокая плата за уничтожение вторгшегося отряда. Но иного выхода маг не видел.
С сожалением осмотрев стройные ряды вооруженных чем попало рабов, выстроившихся для атаки, Морн отошел в сторону и начал творить заклятие. Заклятие, которое должно было принести ему победу… И убить собравшихся здесь бойцов. Заклятие, являющееся одним из высших достижений ментальных магов, то заклятие, благодаря которому даже небольшие отряды воинов могли уничтожить многократно превосходящие силы врага. Песнь Героев.
Давно известно, что в стрессовых ситуациях человек ненадолго может обрести поистине сверхъестественные силы. Молодая хрупкая женщина, чей ребенок оказался придавлен рухнувшей кровлей, — рывком отбрасывает тяжеленные, неподъемные даже для пары здоровенных мужиков окаменевшие от времени балки. Испуганный мальчишка, убегая от гонящихся
Песнь Героев основывалась на том же принципе. Она пробуждала скрытые внутренние силы, давала невероятную мощь, скорость, ловкость и полную нечувствительность к боли. Отрубленная конечность, вспоротый живот, переломанные ребра… все это для попавшего под Песнь бойца вовсе не является поводом для прекращения боя. Да что говорить. Зачарованные воины могли в течение небольшого, порядка двух-трех минут, времени биться даже с разорванным в клочья ударом копья или меча сердцем! И довольно серьезные повреждения мозга также отнюдь не всегда могли мгновенно вывести такого бойца из битвы.
Странная магия, заключавшаяся в этом заклятии, не только выводила на максимум все резервы организма попавшего под нее воина, но и намного усиливала их. Удар или взрыв, способный разорвать обычного бойца на части, мог лишь совсем ненадолго оглушить Героя, в которого превращала своих жертв Песнь. Арбалетные стрелы, способные навылет пробить самую толстую и тяжелую броню, с трудом пробивали тонкую кожу ничем не защищенного воителя Песни и вязли в мышцах, не углубляясь и на полногтя в тело. Мечи и копья были бесполезны против одержимых Песнью, даже при самом сильном ударе не нанося им ран серьезней простой царапины, и лишь удары тяжелого топора могли иногда проломить ту естественную броню, в которую обращалась плоть одержимых, и нанести им хоть какой-то урон.
Но… За все надо платить. В течение первых пяти минут объекты Песни лишались по два года жизни за каждые шестьдесят секунд, что находились под ее воздействием. Из тех же, кто находился под действием Песни Героев больше пяти минут, не выживал никто.
Творя начальные такты, Морн до боли сжимал зубы, перебарывая самого себя. Вычитав об этом заклятии в одной из немногих имевшихся у него книг, он долго экспериментировал, оттачивая этот навык для крайнего, последнего случая.
И вот этот случай настал. Но как же не хотелось использовать этот последний из имевшихся у него козырей! Триста здоровых, сильных, крепких и умелых мужчин. Лучшие воины гарнизона. Сможет ли поселок оправиться от еще и этой потери? И что будет с ним и его сыновьями, если нет? Впрочем, проблема была не только в этом.
Одним из ограничений этого заклятия было то, что оно совершенно недаром называлось Песнью. Оно и впрямь должно было петься. Заклинание вплеталось в песню. Любую, более-менее подходящую военную песню. И действовало оно только на тех, кто слышал эту песню. Слышал непосредственно, своими ушами, без посредничества какой-либо магии или технических устройств. И потому маг, творящий это заклятие, вынужден был всегда находиться неподалеку от своих бойцов, на расстоянии не большем, чем то, на котором его было хорошо слышно.
Риск. Это был огромный риск. Лежащие вокруг холма тела наглядно демонстрировали смертоносную мощь имевшейся в распоряжении пришельцев боевой магии. Разумеется, Морн надел и активировал все имеющиеся у него защитные и маскировочные амулеты, но будет ли этого достаточно? Многим заклинаниям ведь все равно, видит ли маг своего врага или нет или даже не подозревает о его местонахождении. Огненному покрывалу, облаку смерти, колющему дождю, фонтану камней и иным заклинаниям массового действия невидимость объекта, находящегося в их поле действия, совершенно безразлична.