Надо – значит надо!
Шрифт:
— Любопытно…
— Начну издалека, отдела науки. Кто у нас его возглавляет?
— Трапезников, — отвечает Гурко.
— А как мы можем его охарактеризовать? Можем мы, например, сказать, что он человек костный, негибкий и плохо понимающий нужды научного сообщества? К тому же немолодой.
— Зато он предан делу Ленина и партии.
— Весомо, да, но может ли человек, отрицающий дерзкие идеи современности возглавлять научный отдел? Разве в самом этом факте не кроется чудовищное несоответствие? Диссонанс.
— Пожалуй…
—
Гурко молчит, слушает внимательно, но никаких эмоций не выказывает.
— Едем дальше, — продолжаю я. — Реализовать этот пункт нам нужно как можно скорее. Ну не тянет Трапезников, учёные жалуются, технологическое отставание увеличивается. Надо же что-то делать, правильно?
— Возможно, — хмурится он. — Думаю, это не слишком сложно будет, тем более, он действительно человек невежественный, и его дважды прокатывали на выборах в член-коры Академии наук. Но генсек ему покровительствует. Говорят, в молодости Трапезников выпал из машины, за рулём которой сидел Леонид Ильич. Побился вроде сильно, вот генеральный и страдает чувством вины с тех пор.
— Главное, Марк Борисович, правильно это дело подать. По моим данным в феврале Суслов выйдет в отставку и Леонид Ильич тоже попытается в очередной раз соскочить с несущегося поезда.
— Чего-чего? Он же сейчас в отставку собирается.
— Никто не даст, кому сейчас нужен Романов в генсеках, посудите сами.
— Сейчас нет, а в феврале…
— А до февраля от Романова камня на камне не останется. Поверьте. Но здесь у нас будет два варианта. Смотрите, вариант первый. Брежнев уходит в отставку и Суслов тоже. Андропова вы делаете генеральным.
— Я?!
— Да, с вашими умениями только вы и сможете. На место Суслова идёт Горбач, а вы становитесь заведующим общим отделом и секретарём. У вас большой аппаратный вес и эта должность станет вашей по праву. На место Горбача мы возьмём кого?
— Медунова.
— Согласен, — улыбаюсь я. — Давайте Медунова. Но это ещё не всё. Тут же под шумок выпинываем Кириленко.
— Ему Брежнев обещал, что его не выпнут, — качает головой Гурко.
— О чём вы говорите, в этом варианте Брежнев и сам уходит. Да и, в любом случае, вспомните, как Кириленко читал на съезде список кандидатов в президиум. Он же ни одной фамилии правильно не назвал. Люди со смеху падали. На покой ему пора, на покой. Как это возможно, что место, по сути третьего человека в ЦК занимает тот, у кого неутешительный диагноз налицо. Скажете ему спасибо и посадите на его место…
— Долгих?
— Нет-нет-нет, Долгих технарь, он отличный спец, но он и так секретарь и он вполне на своём месте. Мы с вами посадим Вадима Андреевича Медведева. Я бы его в идеологи сразу двинул, но это, наверное, будет сложно. Как вам план?
— А второй вариант? Ты сказал, что вариантов два.
— Во втором варианте Брежнев не уходит. В этом случае всё остаётся, почти как и в первом. Только Андропов идёт на идеологию, а Горбач остаётся там, где и сидит. И Медунов, соответственно, остаётся в Краснодаре.
— Медунов, вообще-то на тебя рассчитывает. Думает, ты ему поможешь.
— При таких раскладах он может стать секретарём только если вы не захотите, понимаете? Либо как я уже сказал.
— Да, ты прав, — задумчиво трёт лоб Гурко. — Но всё это очень и очень смело. И возможно только если генсеком не станет Романов. А при нём расклады будут уже совершенно другими.
— Романова не выберут, — улыбаюсь я, — можем пари заключить. Но смотрите, до февраля, я буду находиться в тени, отсвечивать не стану, планирую заниматься исключительно делами «Факела». А вы, кстати, Капитонова в оборот возьмите, он же кадрами ведает, хорошо бы, чтобы все эти элементы плана выходили наружу через него. Он шефа вашего побаивается, да и вообще, думаю, вы бы смогли им манипулировать.
— Да, с Капитоновым у меня нормально взаимоотношения развиваются.
— Одна просьба, Марк Борисович. Держите меня в курсе всего, пожалуйста. Я слишком часто здесь появляться не буду в ближайшее время, так что вы меня не забывайте.
Интересно, будет ли он метить на более высокую позицию? Пока промолчал и, вроде, предложенным местом остался доволен, и против Медведева не возражал, но кто знает, что будет дальше. Сейчас очень многое будет зависеть от Суслова. Вернее, от продолжительности его жизни.
— Ну что, я пойду к Андропову?
— Давай, — озадаченно отвечает Гурко, и я представляю, как он раскладывает пасьянс, но вместо игральных карт перед ним лежат фотографии членов и кандидатов в члены политбюро.
— Разрешите, Юрий Владимирович?
— Заходи, — кивает он.
Я иду по большому, внушающему уважение кабинету. Я тут уже бывал, ещё в бытность Черненко. Светлые деревянные панели, длинный стол, мягкий ковёр, графин с водой, лампа с зелёным абажуром, как у Ленина. Строгая советская роскошь, призванная вызывать дрожь у всякого, попавшего сюда.
Андропов показывает на стул у приставного стола, и я послушно присаживаюсь.
— Егор, ты с ума сошёл? Зачем поссорился с Леонидом Ильичом.
— Я в принципе не планировал, — пожимаю я плечами. — Под горячую руку попал.
— А что ты ему сказал?
— Сказал, что Романов приведёт нас в тупик и не сможет провести нужные нам реформы.
Андропов снимает очки и внимательно на меня смотрит.
— Ты что про НЭП говорил и про частную собственность? — спрашивает он после паузы.