Надпись
Шрифт:
– Старик, ты уже здесь? Когда же ты прилетел? – Ильенко дружелюбно окликнул Коробейникова. – Говорят, тут намолотили китайцев? Ты их видел?
– Он их и намолотил, – язвительно встрял Видяпин. Оба были пьяны, возбуждены. Им хотелось говорить, действовать.
– Вот навязался мне в провожатые, – кивнул на Видяпина Ильенко. – Все прикладывался к моей бутылке. Нашел себе бензозаправку.
– Вы аристократы духа, – уничижительно, корча из себя шута, потворствовал ему Видяпин. – Мы зависим от вас, кормимся крохами с вашего стола.
– Не проси, не дам. Утром сам пойдешь доставать, – оттолкнул его Ильенко.
В помещение вошел офицерик, маленький, худенький,
– Товарищи журналисты, в столовой есть ужин, кто желает… Завтра несколькими группами вас доставят на различные участки границы… Вся информация завтра… Будьте внимательны к указаниям офицеров… Завтра возможно новое нарушение границы… – и ушел, лишь увеличив всеобщее возбуждение.
– Дали бы автомат, а то давно не стрелял, – храбрился один.
– Чего их выбивать с территории! Подкатить "катюшу", ударить, чтобы они окончательно окосели! – смело предлагал второй.
– Мужики, надо требовать, чтобы нас повезли на границу, а то будут, как кроликов, на заставе держать, – заранее возмущался третий.
– Спер-мао-тозоид! – тонко выкрикнул Видяпин, повторяя уже известную шутку, награждаемый общим смехом.
Улеглись не скоро. Ворочались, пикировались. Постепенно засыпали, наполняя комнату тяжелым дыханием, бормотанием, храпом.
Коробейников лежал и думал, что завтрашний день уже помещен в замысел, где присутствуют еще не случившиеся события, смерти, быть может, его, Коробейникова, смерть, которую предполагает план, задуманный седоватым человеком с негроидными губами, стоящим у желтого окна на Лубянке.
61
Ночью он почти не спал. Был охвачен нервным, мучительным беспокойством, будто выпил возбуждающее средство. Казалось, перенесенная им весной болезнь опять воскресла, вбросила в кровь дурманящие яды, которые звенели, бродили, вызывали жар и галлюцинации. Словно существующие в мозгу клетки, спящие, не встроенные в мыслительные процессы, вдруг пробудились, активизировались, были готовы включиться в познание. Но не тех обыденных истин, для которых было достаточно действующих участков мозга, а каких-то новых уготованных откровений, для постижения которых был необходим весь объем мозга, оживший, очнувшийся, требующий для себя немедленных небывалых прозрений.
В темноте вошел незнакомый офицер, из тех, что прибыли накануне из округа. Резко включил свет, под которым стали ворочаться, кашлять, с трудом пробуждались журналисты.
– Товарищи, вас уже ждет автотранспорт. Разбейтесь по двое, по трое. Вас доставят на различные участки границы. Там вы сможете побеседовать с личным составом, сделать фотосъемки, взять интервью.
В военную, крытую брезентом, легковушку вместе с Коробейниковым на заднее сиденье поместились не проснувшийся до конца Ильенко и нудящий о каких-то неудобствах, испытывающий похмельную жажду Видяпин. Водитель в солдатской панаме молча, отчужденно слушал его нытье. На переднее сиденье легко уселся полковник Трофимов:
– Еду на сопку Каменную. Я бы вам не советовал. Очень вероятна атака китайцев. Радиоперехваты свидетельствуют о скоплении войск на этом направлении. Лучше поезжайте на правый фланг. Там снова погонят овец.
– Нам нужны не овцы, а волки, – возразил Ильенко с высокомерием элитарного журналиста-известинца, которого окончательно разбудило сообщение о возможной атаке. – Во Вьетнаме мы как-то не очень боялись американских бомбежек, не побоимся, бог даст, и китайских.
– Да ну вас
– Вперед, – скомандовал Трофимов, и они вынеслись с заставы.
Высадились у подножья сопки, усыпанной звездами. Белые драгоценные вспышки окружали черноту горы, внезапно начинали дрожать, переливаться, становились синими, зелеными, розовыми. Солдатский дозор был выставлен у подножья. Темные каски окружили машину.
– Оставайтесь внизу. – Трофимов передавал Коробейникова и Ильенко автоматчикам. – На вершине развернут пост. Но там опасно. Несколько убитых китайцев так и остались висеть на противоположном склоне. Их не решились забрать, испугались снайперов. Именно в это время возможна попытка китайцев отбить сопку. Справа и слева окопались пограничники. Можете побеседовать с ними. – Сел в машину, и красные огни стали удаляться, пока не исчезли.
– Старик, мы должны были попросить автоматы. Во Вьетнаме без оружия журналисту было нечего делать, – бодро заметил Ильенко, в котором близость опасности, красота азиатской ночи, соседство вооруженных людей разожгли репортерский азарт. – Давай, старик, разделимся, чтобы не путаться друг у друга под ногами. Я работаю здесь, ты правее, – отделывался он от Коробейникова, обращаясь к солдатам. – Ну как обстановка? Ты откуда родом?
Коробейников оставил его, зашагал вокруг сопки, туда, где притаился невидимый дозор. И скоро очутился на песчаном отроге, где накануне лежал вместе с группой захвата и где на песке оставался отпечаток вчерашнего дня.
Присел, чувствуя шелковистую прохладу песка, тонкий запах потревоженной былинки. Смотрел на великолепие огромных пылающих звезд, окруживших сопку белым блеском. Его не покидало возбуждение, не оставляло предчувствие, ожидание чего-то, что влекло к этой темной горе. Окруженная звездными вспышками гора управляла движением звезд. Касаясь темного склона, они начинали волноваться, трепетать. Переливались розовым, золотым, зеленым, погружались в гору. Небо медленно вращалось вокруг острой вершины, словно сквозь сопку проходила ось мира, – сквозь мелкий, выскобленный на вершине окоп, где земля была истоптана и исстреляна, валялись бинты, мятые гильзы, испачканные кровью камни. Там, на вершине, находились высшие ценности мирозданья, вокруг которых вращался небесный свод. За обладание этими ценностями шло соперничество двух народов, битва двух великих империй. Чтобы овладеть священным Ключом Вселенной, на сопку ночью прокрался китайский отряд, завладел Осью мира, оккупировал сакральное место. Русский отряд пограничников выбил их из окопа, вернул Ключ обратно, отстоял Ось мира. В ритуальной схватке погибли Студеникин и Лаптий, пали двадцать два китайских солдата. Битва еще не окончена. Новый отряд китайцев готовит бросок. Русские автоматчики полны решимости отразить атаку.
Он ждал, что с минуты на минуту начнется атака. Отряд китайцев пересек контрольно-следовую полосу, в мягкой матерчатой обуви бесшумно приближается к сопке, обмотаны тканью пулеметы, на мягких шапках чуть краснеют красные звезды. Сейчас ночь разорвут грохочущие рыжие трассы, взрывы гранат, свисты пуль. Китайцы и русские сразятся за обладание сопкой, обагрят священное место кровью, и он, Коробейников, примет в бою участие, сложит голову, как было предсказано древним буддийским монахом, нарисовавшим на шелковой странице его, Коробейникова, лик.