Надзиратель планеты Земля
Шрифт:
Всего запланировано шесть запусков. Мне удалось найти информацию относительно оборудования, которое будет выводиться на орбиту. С пятью запусками все в полном порядке. А вот финансирование последнего показалось мне подозрительным.
Груз, который будет доставлен на космическую станцию, числится, как научное оборудование, вот только профинансирован он был частной корпорацией. При ближайшем рассмотрении оказалось, что корпорация подставная и существует только на бумаге. Я пытался проследить финансовые потоки, но они оказались настолько запутанны,
Один из сотрудников, руководивших проектом, недавно вкладывал большие суммы денег в различную недвижимость. Ему явно помогали спрятать концы: официальные финансовые отчеты не говорят ничего о том, что недавно на его счет пришло огромное денежное поступление. Вот только делали они это, то ли впопыхах, то ли не слишком профессионально, потому что оставили после себя несколько хвостов. И теперь, – Найтвуд вытащил из кармана листок бумаги, показывая Кейси и Грэму, – у нас есть фамилия и адрес этого сотрудника.
Найтвуд никогда не задумывался о том, что такое эффект «дежа вю». По рассказам он знал, что это что-то из области предчувствий и вещих снов, в общем, что-то алогичное, а потому недостойное внимания. Но сейчас, сидя на пассажирском сиденье черного джипа, мчащегося по автобану, не мог избавиться от ощущения, что это с ним уже было.
Грэм молча вел автомобиль, глядя на дорогу. Найтвуд сидел рядом, прикуривая одну сигарету за другой, а за окном неслась нескончаемая лента дороги. Найтвуд постарался стряхнуть наваждение. Наверное, это дорога навевает такие мысли.
Они вышли из аэропорта Гамбурга в восемь утра. В ближайшей прокатной компании Грэм взял машину, – такой же большой черный джип, как у него. Видимо, он не любил менять привычек, даже в мелочах. Теперь они ехали по скоростному шоссе в сторону Бремена, где, как узнал Найтвуд, жил сотрудник, руководивший запуском на орбиту подозрительного груза.
– Так как конкретно ты собираешься достать информацию? – обратился к нему Грэм впервые за полчаса езды.
– Поговорю с ним, – неохотно отозвался Найтвуд.
– А если он будет молчать?
– Ты на что-то намекаешь? – раздраженно спросил мужчина.
– Просто напоминаю, что я могу расколоть его в любой момент, когда тебе наскучат разговоры.
Грэм демонстративно хрустнул костяшками пальцев. Найтвуд поежился.
– Нет уж, спасибо. Хватит с меня твоих методов.
– Ты все еще недоволен? По-моему, на складе все прошло отлично.
– Да, не считая того, что нас обоих чуть не убили. Это была ошибка, – занудно повторил Найтвуд в двадцатый раз.
– Нет, не была.
– Нет… была.
– Слушай, что у тебя за пунктик с ошибками? – повернулся к Найтвуду Грэм.
– Это не пунктик. Просто есть то, что правильно, и то, что нет. Но ты явно не понимаешь различий.
– А как тут можно различить? – удивился Грэм. – По крайней мере, пока не попробуешь? Мы живем в мире вероятностей, приятель. Никогда не знаешь наверняка, какие
– Поэтому ваша цивилизация и относится к «низшим», – проворчал Найтвуд себе под нос.
– Чушь! – отмахнулся Грэм. – Или хочешь сказать, у вас иначе? – Он вопросительно уставился на Найтвуда.
– Смотри на дорогу, – буркнул тот. – Я полагаю, некоторым людям легче объяснить, чем послать их.
Вопреки ожидаемому, Грэм не обиделся. Наоборот, лишь довольно хрюкнул.
«Никогда мне не понять людей», – подумал Найтвуд и принялся разъяснять:
– В мире, откуда я родом, точнее, в мирах… В общем, не важно… там люди знают, что правильно, а что – нет. Нашему миру гораздо больше лет, а потому местному человечеству удалось накопить огромнейший опыт. И главное, чему мы научились, – это учиться на своих ошибках. Люди там находятся на гораздо более высоком уровне самосознания. Они понимают причины и следствия разных действий, своих и чужих, для ближайшего и отдаленного будущего.
Потому общество, которое мы построили – гармонично. Люди там знают ответы на все вопросы, они не сомневаются. Они точно знают, что хорошо, а что – плохо, что черное, а что – белое. Потому они не совершают ошибок. И их жизни идеальны.
Грэм удивленно хмыкнул, но ничего не сказал. Насколько Найтвуд мог судить, он действительно внимательно слушал.
– Те же, кто начинают сомневаться в опыте поколений, – продолжил Надзиратель, – в том, что правильно, а что – нет, те становятся на скользкий путь сомнений. Сомнения точат их до тех пор, пока они не пытаются идти своим путем, искать свои ответы на вопросы. Но все ответы на все возможные вопросы в нашем обществе уже существуют, а потому их собственные действия ведут только к одному – к ошибкам.
Найтвуд перевел дыхание, глядя на серую ленту дороги, скользящую между колес автомобиля.
– Я так и не понял, – вмешался Грэм. – Что такого ужасного в совершении ошибки?
– Это худший проступок, который может совершить человек, потому что сомнения и ведущие к ним ошибки подрывают устои всего общества. Одна ошибка одного человека способна разрушить все, что мы построили.
Потому совершение ошибок строго карается – вплоть до тюрьмы. У такого заключения нет конкретного срока. Человек сидит до тех пор, пока не осознает, что путь сомнений – это путь ошибок, и не исправится.
– Так было с тобой?
– Что?! – от неожиданности Найтвуд развернулся к Грэму всем корпусом.
– Мы долго следили за тобой и кое-что знаем, – невозмутимо ответил мужчина.
Найтвуд помолчал. Ему не хотелось говорить об этом, но какая теперь разница?
– Да, так было и со мной, – ответил он, закуривая сигарету.
Он вдыхал горький дым, а когда выдыхал, ветер подхватывал его и уносил в открытую форточку, словно воспоминания.
– Меня посадили в тюрьму, тем более что моя ошибка привела к серьезным последствиям.