Наедине с собой
Шрифт:
Был здесь недавно такой случай. Это же Карпаты. Упало на рельсы дерево с гор, бревно. Один выключает мотор и сыплет песок, другой может выпрыгнуть из кабины, убежать в конец локомотива – черт знает что натворит! – и состав под откос.
Почему? На этот вопрос наука пока не отвечает, но вероятности предсказывать мы уже можем. Мы только не беремся сказать когда.
– Что когда?
– Когда человек сорвется. Может и не сорваться, миновать в жизни «свое бревно». Был у нас на одной дороге машинист, ас, скоростник. Кончил один институт, учился в другом. Молодой, красивый, ездить любил. На ленте на монотонность работал превосходно. А на эмоциональную устойчивость – никуда!
…Испытание на эмоциональную устойчивость или теет «отыскивание чисел с переключением» проводится в моем купе. Это таблицы. На них черные и красные цифры вперемежку, в случайных сочетаниях, от 1 до 25. Надо называть цифры – черные в прямом, красные в обратном порядке. Попеременно. А тут еще в середине опыта незаметно включают магнитофон. Магнитофонный голос пересчитывает те же цифры: медленно, нудно, навязывая свою скорость, отвлекая.
Два человека проводят этот эксперимент: один ведет протокол, другой измеряет время реакции, отмечает ошибки. Простой опыт, но он помогает многое разглядеть в человеке.
– Так вот. Машинист этот на таблицах сбивался, нервничал. Что, думаю, такое? По оценке депо он один из лучших. Нашел предлог, прихожу к нему перед рейсом. Батюшки! Крик, шум из-за пустяка. Все ясно: долго не проездит. А дорогу любит.
– Лев Сергеевич, а может, он сам в себе чувствовал эту неустойчивость, потому и любил дорогу, дорогой ее в себе истреблял?
– Все может быть, но зачем за счет других? Списывать его надо было, а жалко! Пожалели. Через полгода – наезд. Пришлось снимать. Понимаете, это момент, это стресс!
Я не случайно начала с железнодорожных стрессов. Прежде чем повести разговор об особенностях человеческой психики, о тех проблемах, что возникают у нас при общении с другими людьми, о попытках понять себя, свое «я», следует, наверное, попробовать представить себе ситуацию, в которую поставлен человек развитием научно-технического прогресса.
Вещи, которые нас окружают. Наша работа. Наш дом. Наш транспорт. Словом, все, что дарит нам научно-техническая революция и что требует взамен.
Мы начали с железной дороги. Давайте посмотрим на нее немного другими глазами. Не глазами психолога, для него вот уже несколько десятилетий подряд кабина машиниста – удачный естественный эксперимент. Не глазами железнодорожного диспетчера, задыхающегося от разнообразия сведений и вынужденного принимать решения в «условиях острого дефицита времени», как сказал бы тот же психолог. Глазами пассажира. Обыкновенного человека второй половины XX века. Что же мы увидим? Сложный и опасный, привлекательный, как всякое замкнутое сообщество со своими корпоративными законами, мир этот для нас, пассажиров, уже уходит в прошлое. Не буквально, конечно, чисто психологически.
Тут, пожалуй, стоит вспомнить русскую литературу. В ней много ситуаций, связанных с железной дорогой. «Анна Каренина», «дьявол-паровоз» в очерках Глеба Успенского, чеховские мужики. Железная дорога – невероятное событие, пышущее жаром, силой и медной мощью. Всесокрушающее.
Как никто другой, любил в начале века описывать железную дорогу Иван Бунин. Вокзалы, сумрак станционного зала, заснеженные платформы. Поэзия умирающего дворянства, поэзия последних в роду сталкивалась в ею рассказах с поэзией новых скоростей, нового обихода жизни. Железная дорога – символ наступления иных, индустриальных времен; и под стук колес договаривали, горько сожалея о минувшем, люди, которым вскоре предстояло сойти со сцены.
Потом был Андрей Платонов, поэт железной дороги, писатель из семьи наследственных машинистов. Дорога для него – прекрасный и яростный мир, по своей наполненности и динамизму родственный тому, что происходит в послереволюционной России.
А что такое железная дорога для нас? Для передвижения есть теперь сверхзвуковой самолет. В командировке, в спешке, мы предпочитаем лететь, а не ехать. Без самолета уже не обойтись, настолько прочно включен он в систему массовых коммуникаций. Самолет – необходимость. А поезд? Для городского жителя поезд давно уже не кусок грохочущей цивилизации. Наоборот, мы сбегаем от цивилизации в вагон поезда. Мы ведь не знаем, что происходит в кабине машиниста, мы руководствуемся собственными психологическими ощущениями, и они безобманны: железная дорога – это отдых, пауза, шанс на передышку.
Что такое полет на сверхзвуковом самолете, совсем недолгий, часа три-четыре? Это расстояние в полконтинента, перелет из Азии в Европу. Иногда прилетаешь почти в тот же час, когда вылетел; время таинственно трансформируется. В полете земли не видно: исчезает ощущение пространства, движения. Исчезает возможность приспособиться к новой среде, к разнице в климате, к разнице во времени.
Человеческому организму нужен мост для перехода из одного состояния в другое. Моста нет. Мост взорван сверхзвуком. И пожалуй, самое главное: любая поездка – это «уезд» от самого себя. Уезжая, оставляешь дома часть забот и волнений. В этом вечная прелесть путешествий, это придает им не заменяемые ничем другим легкость и освобождение. При сверхскоростях ничего не успеваешь оставить – все берешь с собой. В воздушном путешествии продолжаются те напряжения и ритмы, из которых втайне мечтал вырваться.
Свои ритмы навязывают машины, с которыми мы сталкиваемся на работе: станки, автоматические линии конвейера, тракторы, экскаваторы. Свои ритмы навязывает транспорт, когда мы выходим за ворота проходной. А потом мы вертим колесико приемника или рычажок телевизора, и они предлагают свою скорость восприятия.
…Лет пятнадцать назад вспыхнула дискуссия, нашедшая наиболее полное выражение в научной фантастике: человек и машина, кто умнее,, кто победит? Словом, нашествие мира вещей на мир людей. Роботы и машинные цивилизации отправляли, разумеется, на далекие планеты, но было ясно, что речь идет о нас, о путях развития технического прогресса.
Прошло совсем немного времени, и страсти утихли; научно-популярные журналы уже неохотно печатают рассказы о роботах: «Банальный сюжет, уж лучше пришельцы», и спор о том, кто умнее, стал совсем вялым, скучным. В чем же дело? Просто схлынула мода? А может быть, то, что казалось нам грозной и неуправляемой силой, незаметно входит в нашу жизнь – штрихом, намеком, неприметной деталью. Чувствующий человек и изобилие бесчувственных вещей. Чувствующий человек и «думающие машины». Ну, пусть еще не думающие, но активно влияющие на наши решения, на наше настроение самим фактом своего существования.