Наемник
Шрифт:
– Пари, Рамирес? Кто курочку подобьет, тот первым и ощиплет?
– Ты уже проиграл, Хаммель.
Внезапно прыгнув к девушке, темноволосый хлестнул ее по ногам. Мэри-Энн взвизгнула и упала; на бедре, чуть выше колена, вздулся алый рубец. Ее вопль заглушил торжествующий рев коренастого. Он бросил автомат, подскочил в восторге и, шлепнувшись на песок, принялся расшнуровывать башмаки, приговаривая:
– Валяй, Рамирес, не задерживай… не в Гамбурге у потаскух… там время оплачено, трахайся до посинения, а тут живая очередь… по паре раз на брата, пока майор не высвистал… ты начнешь, а я закончу… ножиком… Помнишь – как тогда, в Кигали?.. С черной
Однако Рамирес не торопился, стоял над сжавшейся комочком Мэри-Энн, поигрывал автоматом, разглядывал ее с оттенком легкой брезгливости.
– Грязновата, Хаммель… Не окунуть ли разок? Та девка в Кигали хоть черная была, но мытая… – Он вдруг подмигнул Мэри-Энн. – Ну, что, попалась, быстрые ножки? Молчишь? А ты покричи, покричи… Услышит твой приятель, прибежит… Ведь прибежит, а?
– Буэнас диас, хомбре. Вот и я, – сказал Каргин, вставая.
«Беретта» коротко рявкнула, и темноволосый осел на песок; слева на его груди расплывалось красное пятно. Сюрикен Каргину не понадобился – Хаммель стягивал комбинезон и до оружия никак не мог добраться. Пару секунд, но этого вполне хватило. Правда, пришлось подойти и добить, чтобы не мучился – первая пуля попала в живот.
Спрятав «беретту» в кобуру, Каргин шагнул к девушке, поднял ее и как следует встряхнул. Глаза у нее были нехорошие – вот-вот закатятся.
– Идти можешь, сестренка? Нужно отсюда убираться. И поскорей!
– М-могу… Выпить бы… хоть чего-нибудь… хоть мочи от пьяного барана…
– Возьми, подкрепись, – он вытащил бутылку.
Сделав основательный глоток, Мэри-Энн плеснула бренди на ладонь и, сунув Каргину бутылку, потерла след от ремня на бедре. Потом плюнула на труп темноволосого.
– Кобель поганый… Пусть тебя черви сожрут, вместе с твоими девками из Кигали!.. С мытыми и немытыми!.. – Она развернулась к Каргину, влепила ему затрещину. – А ты, ковбой? Где ты шлялся?! Где вы все шлялись? Томми, Крис, Тейт и Бобби, братец мой недоношенный? Вы почему меня оставили? Вы думали, Хью меня защитит? – Она с яростью ткнула пальцем в сторону расщелины. – Там он валяется, Хью! Лежит, задрав копыта!
– Вот и спасай девушек по умеренным ценам… – ошеломленно пробормотал Каргин, потирая щеку. Мэри-Энн внезапно ткнулась лицом ему в грудь, обхватила за плечи, расплакалась. Сквозь всхипывания и причитания он разобрал:
– Ты, Керк, не сердись… Я сейчас… я пойду, куда скажешь… Ты только будь со мной, не бросай… и не сердись, ладно? Хочешь, зови меня Нэнси…
– Нэнси, так Нэнси. – Каргин отсторонился, подобрал «ингрем» темноволосого с парой запасных обойм и сунул ей в руки. – Знаешь, где нажимать и как заменять магазин?
Мэри-Энн молча кивнула, вытерла слезы и мертвой хваткой вцепилась в автомат. Глаза ее сверкнули. Надо отдать ей должное: она с удивительной быстротой оправилась от пережитых невзгод. То ли бренди помогло, то ли неукротимый дух семейки Халлоранов.
Стоит приободрить девушку, решил Каргин и погладил ее по спине.
– Не бойся, бэби, я тебя не брошу. Только шевелись живей – место тут открытое, и оставаться нам нельзя. Не ровен час, налетят басурмане…
– Подожди. Дай бутылку!
Спиртное исчезло в один прием, под неодобрительным взглядом Каргина. Хмыкнув, он поинтересовался:
– Разглядишь, в кого целиться, сестренка? Меня случайно не уложишь?
– Разгляжу, ковбой.
– Ну-ну… Это тебе не в дядюшкины портреты палить, – буркнул Каргин и потянул ее к роще.
Глава 15
Иннисфри, роща у Лоу бей и Нагорный тракт;
утро 24 июля
Надолго Нэнси не хватило – свалилась под первой же пальмой, нарушив планы Каргина. Ему хотелось поскорее перебраться из рощи в лес; Хаос уже не являлся надежным укрытием, и если бы Кренна пожелал, все его камни, утесы, овраги и гроты были б обшарены до полудня. В распоряжении майора еще оставалось около тридцати человек, и у него имелись вертолеты – двухместные патрульные машины с аэродрома Иннисфри. И хоть Пирелли с Горманом переселились в лучший мир, наверняка кто-то еще из людей бельгийца смог бы управиться с вертушками, пусть не с таким искусством, как погибшие пилоты. Словом, Каргин не собирался рисковать. В данный момент дела обстояли именно так, как в детской сказке про Мальчиша-Кибальчиша: нам бы лишь день простоять да ночь продержаться. А там, глядишь, нагрянут красноармейцы из Перу или латышские стрелки из корпуса морской пехоты, и вздернут буржуинов на фонарь.
Но Мэри-Энн нуждалась в отдыхе. Не столько в передышке для восстановления сил, сколько в том, чтобы расслабиться и успокоиться. Слишком много событий произошло в последний час: погоня и бегство, гибель Арады, угроза насилия и смерти. Психика цивилизованных людей, привыкших к комфорту и безопасности, такого не выдерживает, их воля к сопротивлению слабеет, мужество дает трещину. Эту реакцию Каргин наблюдал неоднократно и, как всякий опытный командир, знал, что делать в подобных случаях. Рецептов было два: разозлить или воодушевить. Гнев и ненависть к врагам отличное лекарство, но более подходит для мужчин, а с женщиной нужно иначе: сесть, поговорить, поднять моральный дух, обрисовать перспективы. Конечно, радужные; а если их нет, изобрести хоть что-нибудь, внушающее надежду.
На эту психологию он выделил сорок минут и начал с главного:
– Есть хочешь?
Мэри-Энн кивнула.
Каргин вытащил банки, осмотрел их, чертыхнулся – все три оказались с персиками. Потом вскрыл одну и протянул девушке вместе с ножом.
– Давай, наворачивай, сестренка!
Опустившись на песок, он положил винтовку на колени, расстегнул комбинезон, ощупал повязку на ребрах. Царапина не кровоточила и не болела, только чесалась – видно, начинала подживать.
С моря потянуло ветерком, солнечный луч ударил в лицо, и Каргин прищурился. Потом, не открывая глаз, чувствуя ласковое тепло, представил, будто с ним не Мэри-Энн, миллиардерова наследница, а кареглазка Кэти: сидит, ласточка, напротив, ест компот и нежно улыбается ему. Доест и скажет: милый, я уже знаю на русском кое-какие слова… Так и скажет: милый, не дарлинг… Придвинется ближе и начнет шептать: Керк, любимый мой, родной, единственный… ну, и всякое-другое, что в этих случаях положено. А после…
«Что это со мной? – мелькнула мысль. – Разнежился, а не ко времени! Место не то, чтоб расслабляться, и девушка совсем не та. Не говоря уж о ситуации».
Приподняв веки, он посмотрел на Мэри-Энн. Аппетит у наследницы Халлоранов был отменный – видимо, фамильная черта. Щеки ее порозовели, темные круги под глазами исчезли, морщинки у рта разгладились, губы увлажнились и обрели манящую упругость. Похоже, она была готова на подвиг и на труд. Отличное средство – бренди с персиковым компотом, решил Каргин. Надо будет запомнить.