Наёмники 2. Дождливая Осень
Шрифт:
– Ты вот что, - подошёл в плотную к нему Хамай - сейчас прикажи своим людям разбить лагерь, а утром поворачивай обратно.
– А вы?
– А я ночью уйду, мне, во что бы то ни стало нужно быть в замке.
– Я не могу вас отпустить, у меня приказ.
– У тебя приказ тэйвара, а у меня марвелина так, что гневи Небо, и делай как..., нужно Буторку, а не Гему.
– Господин Хамай...
– Нет, я всё сказал.
– Я не подчиняюсь марвелину.
– Чуть не по слогам произнёс тысячник.
– Так, что я тоже, всё сказал. Куда вы, туда и я.
– А как же Гем?
– Спросил
– Отправлю сегодня же в Боулек, если лекари позволят.
– Купец нахмурился.
– Кстати о лекарях, что-то долго они там возятся.
– Оба врачевателя, наконец, оставили беспамятного тэйвара в покое, и подошли к своим начальникам.
– Ну?
– Спросил их Хамай.
– Перелом основания черепа и по всей вероятности трещина в затылочной доле, не говоря уже об ушибе головного мозга и вследствие этого обширном кровоизлиянии.
– Развёл руками лекарь Хамая. Сахрар ничего не понимая, тряхнул головой и уставился на своего костоправа. Тот, почесав затылок, перевёл.
– Если и будет жить, то только идиотом. Как он вообще выжил, ума не приложу, такой удар....
– Тысячник закусил губу.
– Ты всё ещё настаиваешь на приказе тэйвара?
– Отослав лекарей, снова завёл разговор Хамай.
– Сахрар лишь зло глянул на купца.
– Да пойми ты, Чирок, сев нам на хвост, не отступится, пока не доберётся до меня или до Гема, а у меня приказ марвелина!
– Таки выполняй его.
– Не могу! Если ты со своей бандой будешь таскаться за мной по пятам, Чирок нас скорее выследит!
– Он и так знает где мы, или вот-вот узнает. Эй! Каслер!
– Сахрар наконец-то заметил одного из своих сотников и направился к нему.
– Порази тебя гром, дубина!
– Прошипел Хамай и в сердцах плюнул на землю.
В скором времени у возка с раненым тэйваром было не протолкнуться, тревожная весть, облетевшая лодинитов, согнала сюда почти всех, кто был не занят в дозорах, и тысячник велел становиться на привал. Наблюдая эту картину, Хамай думал, он прикидывал варианты, как можно незаметно покинуть лагерь, но ничего путного придумать не мог, кроме одного способа.
– Перегрузите все деньги с возка на лошадей, но сделайте это незаметно.
– Приказал он своему помощнику.
– И позовите ко мне Кивира.
– Слушаюсь.
Наступила ночь, дождь, не зная чем себя ещё занять, то утихал до мелкой холодной мороси, то припускал, барабаня по кожаным палаткам. Привыкшие к его выходкам лошади, сбившись в мелкие косяки и опустив свои большие головы к земле, пофыркивая, о чём-то переговаривались, а неприкаянные дозорные тенями бродили вокруг лагеря.
Хамай встал, сам оделся и тихим свистом подозвал помощника.
– Всё готово?
– Да господин.
– Вот и ладно.
– Он на секунду замер, огляделся, но ничего в темноте не увидев, решительно вышел из палатки.
– Когда начнётся заварушка, даже для виду не сопротивляйтесь, просто бросайте всё и уходите к Медону, через неделю, надеюсь, там встретимся.
– Понял господин Хамай.
Купец надвинул капюшон и скрылся в ближайших кустах, пройдя через них, спустился в небольшой овражек и прошёл по его дну до места, где его ждали люди.
– Можем ехать господин Хамай?
– Спросил один из всадников.
– Можем, если груз здесь.
– Здесь господин.
– Тогда в путь.
– Группа из двадцати всадников и сорока лошадей, обогнув лагерь по дуге, устремилась на восток.
Где-то, через два часа, в своей палатке, неожиданно проснулся тысячник Сахрар. Он зябко повёл плечами, зевнул и, накинув на себя меховой жилет, вышел на улицу. До рассвета оставалось часа три.
– Как там тэйвар?
– Спросил он у дежурного.
– Без изменений йёр.
– М-да.
– Сахрар снова зябко передёрнул плечами и побежал к ближайшим кустам. Пробегая мимо стоянки Хамая, он мельком глянул на неё и, что-то на краю сознания кольнуло, но потребность не дала зацепиться мысли за сознание, и он ускорил шаг. Завершив свои дела он, было, вернулся мыслями к купцу, но у его палатки послышался шум и какие-то крики, а через секунду барабан забил тревогу.
– Что такое?
– Лагерь разом проснулся, люди вскакивали со своих мест, седлали коней, строились в сотни.
– Йёр!
– У самой палатки Сахрара настиг Бекар, один из его полутысячников.
– Нас похоже окружают.
– Чирок? Много их?
– Сахрар начал быстро облачаться в брони.
– Да шут их знает, дозорные донесли, что отряд не маленький, одна его часть зашла со стороны леса, вторая перекрыла нам дорогу, а позади нас речка с топкими берегами. Не надо быть семи пядей во лбу, что бы понять, куда они хотят нас загнать.
– Что предлагаешь?
– Ударить по одному из отрядов.
– Хм.
– Сахрар сдвинул шлем на затылок.
– А что перед нами?
– Бекар пожал плечами.
– Небольшое поле, а дальше, лес вроде. У меня другой вопрос, что будем делать с тэйваром? На коня его теперь не посадишь.
– А что мы можем? Уложи его в повозку, подбери двух опытных бойцов из местных, и пускай уходят через ту самую речку.
– Тысячник тронул коня.
– Ах, да, и передай Хамаю, пусть уходит тем же путём, мы прикроем.
– Как скажешь йёр.
– И Бекар ускакал к тэйвару. У палатки возник другой полутысячник Марбан, этот, в отличие от лёгкого нравом Бекара, был всегда угрюм и неразговорчив.
– Что будем делать с обозом йёр?
– Не глядя в лицо командиру, спросил он.
– Бросим. Твои готовы?
– Да йёр.
– Тогда пошли своих людей вперёд, пусть узнают что там.
– Уже. Там в лесу пешее ополчение бунтовщиков, тысячи три мечей.
– Как думаешь, сходу прорвёмся?
– Марбан нахмурился ещё больше.
– Если увязнем, нам конец. Конница Чирка зайдёт нам в тыл и прикончит.
– Знаю.
– Кивнул тысячник.
– Дождёмся, когда пехота на поле выйдет и ударим. Стройтесь, пойдём двойным тараном.
Барабан выбил замысловатую дробь, сотни пришли в движение и через несколько минут образовали два клина стоящих друг за другом. Прозвучала новая дробь и "тараны" лёгкой рысью двинулись вперёд. Конница довольно быстро преодолела небольшую рощу и оказалась на границе поля, на котором уже развернула свой строй повстанческая пехота. Глубина построения удивила Сахрара, всего семь рядов, к тому же тут было очень мало копейщиков.