Наемники
Шрифт:
– И куда же нас отправят? – иронично спросил майор. – В лагеря военнопленных на каторжные работы? Я не раз встречался с беглецами из вашего государства. Более страшного места, чем рудники Бонтона, не существует. Лучше умереть в честном бою, чем влачить свои дни бесправным рабом.
– Обещать что-то еще у меня нет полномочий, – честно признался полковник. – Зато есть приказ казнить на месте всех оказавших сопротивление. Учтите, пленных при штурме никто брать не будет.
– Великолепно! – воскликнул Ленк. – Тем самым вы развязали мне руки. В крепости находятся
– Война без жертв не бывает, – с горечью произнес командир соединения. – Если через час гарнизон форта не даст положительного ответа, моя армия не оставит от Кростона камня на камне. У защитников крепости нет шансов на спасение.
Парламентеры дружно развернулась и зашагали в разные стороны.
Как и следовало ожидать, противник требовал немедленной и безусловной капитуляции. Вступать в торг и обсуждать какие-либо условия захватчики не собирались.
Впрочем, защитники форта и не думали сдаваться, а на переговорах лишь тянули время.
Ночь предстояла неспокойная. Люди прекрасно понимали, что вместе с последними лучами Сириуса неприятель двинется на штурм Кростона. Солдаты гарнизона готовили факелы и разогревали в чанах смолу и воду.
Под стенами майор приказал разбросать фашины соломы. Ее будет легко поджечь во время сражения.
Не успел белый шар скрыться за горизонтом, как в лесу раздались надрывные звуки труб. Враг пошел в наступление.
И хотя поначалу мендонцы противника не видели, они знали о приближающейся опасности. Невольно воины крепче сжимали рукояти мечей и тревожно вглядывались в густую липкую темноту.
… Все, происходившее затем на стенах крепости, имеет короткое, но очень точное название – ад. Пять атак за восемь часов. Волны бонтонских солдат накатывались с разных сторон, стараясь любой ценой проникнуть внутрь Кростона.
Особенно жарко было возле ворот. Несколько раз штурмующие пытались опустить мост, однако вскоре нужда в нем отпала. Трупы животных и людей буквально до краев заполнили не слишком глубокий ров.
Применение автоматов в подобных условиях не приносит должного эффекта, а потому исход боя решает рукопашная. Порой казалось, что неприятель близок к победе.
Бонтонцы сумели захватить две башни и почти треть крепостной стены. Они уже подтягивали резервы для удержания плацдарма, но тут Ленк и Карс повели в контратаку свой последний резерв. Ценой огромных потерь защитники выбили противника из форта.
На валу, во рву и под стенами постоянно раздавались крики и мольбы о помощи. В пылу сражения о раненых и умирающих никто не думал.
В сполохах горящей соломы и факелов шла отчаянная рубка. Кровь несчастных рекой текла по земле.
На людей, умоляющих о пощаде, сверху лились кипяток и смола, валились тяжелые камни, летели обезглавленные трупы. Бойцы уже ничего не соображали и просто махали клинком до тех пор, пока либо сами не падали замертво, либо рядом не оставалось ни одного врага. Впрочем, последнее случалось крайне редко.
Захватчики тоже не жалели сил и средств и не давали гарнизону Кростона ни минуты передышки.
Бесконечный ночной кошмар прекратился лишь ранним утром. Стоило листве деревьев порозоветь, как из леса послышались заунывные звуки труб. Штурмующие крепость подразделения неторопливо и организованно начали отступать.
По мере возможности неприятель подбирал раненых солдат. Прошло не больше пятнадцати минут, а на поле боя уже не осталось ни одного бонтонца.
Сириус поднимался все выше и выше, и взору мендонцев предстала ужасающая картина жестокой битвы. Куда бы люди ни бросали взгляд – всюду лежали мертвые тела.
В некоторых местах стена обрушилась, и горы трупов доставали почти до проломов.
Вид уцелевших воинов оказался еще страшнее. Их обувь и одежда насквозь пропитались своей и чужой кровью.
Разгоряченные сражением тасконцы выкрикивали оскорбительные реплики в адрес противника и угрожающе трясли оружием.
Властелин обернулся и с трудом узнал Ленка. Начальник гарнизона был без кирасы и шлема, левая рука, простреленная в двух местах, безжизненно болталась вдоль туловища, на бедре кровоточила рана от скользящего удара мечом.
– Славная получилась драка! – возбужденно воскликнул унимиец. – Кто бы еще сутки назад сказал, что мы способны на такое! А гарнизон выстоял, удержался! Хотя нас в десять раз меньше.
– Согласен, – кивнул мутант. – Битва за Кростон войдет в летописи страны. Но сейчас надо думать о другом. Враг не смирится с поражением. Пора латать дыры и собирать оружие…
Как обычно, сделать бывает гораздо труднее, чем сказать. Две башни, переходившие из рук в руки, оказались сильно повреждены.
О стенах и говорить нечего. В них зияли громадные дыры, бревенчатые стыки сгорели дотла.
Солдаты попытались заложить проломы камнями, но снайперы бонтонцев тут же открыли интенсивный огонь.
А в сложившейся ситуации каждый человек на вес золота. Из почти тысячи бойцов Ленка до утра дожила только четверть. Причем около пятидесяти мендонцев имели серьезные ранения и двигались с огромным трудом.
Состояние остальных было немногим лучше. Бессонная ночь, неимоверная усталость и гигантское количество ушибов и синяков – этот перечень можно и продолжить, но ясно одно: боеспособность вымотанных солдат была сейчас близка к нулю.
Моральным удовлетворением служило лишь то, что противник потерял убитыми раза в три больше. Целых два часа тасконцы выбрасывали за стены трупы. Еще живых врагов они безжалостно добивали.
Эта страшная ночь ожесточила сердца людей. О доброте и милосердии защитники форта не вспоминали.
Даже погибших в бою друзей никто не хоронил. Покойников сложили в общую кучу, засыпали соломой и подожгли. К небу потянулся черный удушливый столб дыма.
Ни слез, ни скорбных речей, ни переживаний. Унимийцы прекрасно знали – их скоро ждет та же участь. Из плотного кольца окружения не вырваться никому.