Наемный убийца
Шрифт:
– Мне? – спросил он. – Что вы. Да они бы на меня и не взглянули.
– Да вы вовсе не урод, – сказала она. – Я бы скорее предпочла такую губу, чем уродские уши, которыми так гордятся все эти крутые парни. Девчонки просто сходят с ума, когда видят их в спортивном трико. Зато в пиджаках они выглядят преглупо.
Ворон подумал: если я ее здесь убью, ее всякий увидит в окно; буду стрелять наверху, в ванной. И сказал:
– Ну пошли. Шагайте.
– Пожалуйста, отпустите меня сегодня днем. А то я работу потеряю, если не явлюсь в театр, – попросила Энн.
Они
– Я вам дам билет на спектакль.
– Пошли, – сказал Ворон. – Наверх. По лестнице.
– Его стоит посмотреть. Альфред Блик играет вдову Твэнки.
На крошечной площадке было всего три двери, одна из них с панелями из матового стекла.
– Открывайте дверь, – приказал Ворон. – Заходите туда. – Он решил, что выстрелит ей в спину, как только она перешагнет через порог; тогда надо только дверь закрыть, и ее не будет видно. В памяти зазвучал слабый старческий шепот, еле слышный сквозь закрытую дверь. Воспоминания никогда раньше не беспокоили его. Смерть не имела значения. Глупо бояться смерти в этом голом ледяном мире. Он спросил хрипло:
– А вы чувствуете себя счастливой? Ну, я хочу сказать, вы любите свою работу?
– О, дело не в работе, – ответила Энн. – Я же не собираюсь всю жизнь только работать. Вы не думаете, что кто-то может захотеть на мне жениться? Хочется верить… да…
Ворон прошептал:
– Входите. Выгляните в то окно. – Палец его коснулся курка. Она послушно прошла вперед; он поднял пистолет; рука не дрожала, он сказал себе: она ничего не почувствует. Ей незачем бояться смерти. Она взяла в руки сумочку, которую до сих пор несла под мышкой. Он обратил внимание на непривычно изящную форму и сбоку круг из витого стекла, в середине – хромированный вензель: Э. К. Она собиралась привести в порядок лицо.
Внизу хлопнула дверь, и чей-то голос произнес:
– Простите, что я заставил вас приехать сюда так рано, но я должен буду допоздна задержаться в конторе…
– Ничего, ничего, мистер Грейвс. Ну что вы скажете? Не правда ли, прелестный домик? Такой уютный…
Энн обернулась, и Ворон опустил пистолет. Она прошептала еле слышно:
– Входите сюда, быстро.
Он подчинился, ничего не понимая, все еще готовый стрелять, если она закричит. Она увидела пистолет и сказала:
– Уберите это. Только в беду с ним попадете и больше ничего.
Ворон напомнил:
– В кухне ваши чемоданы остались.
– Знаю. Но они вошли через парадное.
– Газ и электричество, – звучал голос, – уже подведены. Десять фунтов вперед, поставите свою подпись там, где пунктирная линия, и можете привозить мебель.
Очень деловой, отчетливый голос – такому весьма пошли бы пенсне, крахмальный воротничок и редкие светлые волосы – ответил:
– Но я, разумеется, должен все это обдумать.
– Пойдемте посмотрим наверху.
Слышно было, как они прошли через холл и стали подниматься по лестнице. Агент по продаже недвижимости говорил не переставая. Ворон сказал:
– Буду
– Тихо, – прошептала Энн. – Молчите. Слушайте. У вас с собой эти деньги? Дайте мне две бумажки. – И когда он заколебался, Энн сказала: – Надо рискнуть.
Агент и мистер Грейвс были сейчас в самой лучшей в доме спальне. Агент говорил:
– Только представьте, мистер Грейвс, эту спальню с мебелью, обитой вощеным ситцем и с такими же занавесями.
– А стены? Звукоизоляция хорошая?
– Звукоизоляция по новой технологии. Вот закройте дверь. – Дверь захлопнулась, и голос агента, тоненький, отчетливо слышный, продолжал: – Теперь в коридоре вы не услышите ни звука. Эти дома специально строились для людей семейных.
– Ну что ж, теперь я хочу посмотреть ванную комнату, – сказал мистер Грейвс.
– Не двигаться, – угрожающе предупредил Ворон.
– Ох, да уберите вы это, – сказала Энн, – будьте самим собой. – Она закрыла за собой дверь ванной и прошла к двери спальни. Дверь открылась, и агент, тотчас же приняв галантный тон человека, хорошо известного во всех барах города, произнес:
– Смотрите, какой приятный сюрприз!
– Я шла мимо, – сказала Энн, – и увидела, что дверь открыта. Я хотела прийти поговорить с вами, но не предполагала, что вы встаете так рано.
– Для молодой дамы я всегда готов быть там, где ей угодно, – сказал агент.
– Я хочу приобрести этот дом.
– Постойте, постойте, – сказал мистер Грейвс, молодой старичок в черном костюме, чье бледное лицо и раздраженный тон вызывали в уме образы плохо умытых детей в затхлой и тесной спальне и вечный недосып. – Нельзя же так. Я ведь уже осматриваю этот дом.
– Но мой муж послал меня купить этот дом.
– Но я первый пришел сюда.
– Вы его купили?
– Нет, я хочу сначала его осмотреть, вы понимаете?
– Вот, – сказала Энн, показывая агенту две пятифунтовые бумажки. – Теперь все, что мне остается сделать, это…
– Поставить подпись вот здесь, где пунктирная линия, – ответил агент.
– Дайте мне время, – попросил мистер Грейвс. – Мне нравится этот дом. – Он отошел к окну. – Мне нравится вид отсюда. – Бледное лицо было обращено к искалеченным полям: они тянулись под серыми лентами тумана к горизонту, заставленному кучами шлака. – Совсем как в деревне, – продолжал он. – Жене и детям будет здесь хорошо.
– Мне очень жаль, – сказала Энн, – но видите, я готова заплатить и поставить свою подпись.
– А рекомендации? – спросил агент.
– Я принесу их в контору после обеда.
– Давайте я покажу вам другой дом, мистер Грейвс. – Агент тихонько рыгнул и извинился. – Я не привык заниматься делами до завтрака.
– Нет, – сказал мистер Грейвс, – если я не могу купить именно этот дом, я вообще отказываюсь что бы то ни было покупать. – Бледный и расстроенный, он упрямо стоял посреди самой лучшей в «Сонном Угалке» спальни, бросая вызов судьбе, вызов, который – он знал это из долгого и горького опыта – никогда ни к чему хорошему не приводил.