Наивная плоть
Шрифт:
– Не понимаю, о чем ты. Мне нравится его общество.
– Это естественно. – Анджела похлопала Дину по плечу. – Он мог бы понравиться любой молодой женщине. Он старше, опытнее, рассудительнее. Но не позволяй ему вмешиваться в твою работу.
– Он ни во что не вмешивается! Мы несколько раз встречались за последние две недели, вот и все. Прости, Анджела, но мне действительно пора вернуться к работе.
– Извини, – холодно ответила Анджела. – Я думала, что мы друзья. Не ожидала, что мой небольшой совет так тебя обидит.
– Да я не обиделась. – Дина подавила вздох. –
Ледяной взгляд немедленно сменился обворожительной улыбкой – словно дрессировщик решил, что пора бросить кнут.
– Ты просто сокровище! Знаешь что? Докажи, что ты не обиделась, и приходи завтра вечером вместе с Маршаллом.
– Анджела…
– Ничего не слышу, никаких «нет»! – Анджела соскользнула со стола. – А если сможешь прийти на пару часов пораньше, я буду тебе благодарна. Никто не умеет так все организовать, как ты, Ди. Но мы еще об этом поговорим.
Анджела, не торопясь, ушла, и Дина откинулась на спинку стула. Она чувствовала себя так, словно по ней проехался обтянутый бархатом каток.
Тряхнув головой, она посмотрела вниз на свой конспект, опустила пальцы на клавиатуру. И опять убрала, нахмурив брови. Анджела ошибается, подумала она. Маршалл не вмешивался в ее работу. Взаимный интерес – это еще не значит «столкновение амбиций».
Ей нравилось с ним встречаться. Ей нравился его образ мышления – то, как он умел проанализировать любую ситуацию с двух разных точек зрения. И как он смеялся, когда она настаивала на своем и отказывалась уступать.
Дина была благодарна ему за то, что только от нее зависело, с какой скоростью будут развиваться их отношения. Хотя, надо признаться, иногда ей и самой хотелось все ускорить. Она давно не чувствовала себя настолько сильной и уверенной, чтобы самой желать близости с мужчиной.
Но когда она захочет, подумала Дина, ей придется все ему рассказать.
Она быстро прогнала прочь воспоминания, пока они не впились когтями ей в сердце. Знала по опыту, что все следует делать по порядку.
Прежде всего надо было обдумать их отношения с Маршаллом – если у них вообще были какие-нибудь отношения – и решить, чего она от них ждет.
Бросив взгляд на часы, Дина чуть было не застонала.
Она разберется со своими личными проблемами в свободное время. Установив пальцы на клавиатуре, Дина взялась за работу.
Между собой служащие Анджелы называли ее офис и студию «цитаделью». Она правила с высоты своего французского архиепископского столпа, как феодальный властелин, раздавая указания, награды и наказания в равных мерах. Любой, кто оставался в штате после шестимесячного испытательного срока, верно и усердно служил ей, храня свои жалобы при себе.
В пределах допустимого она была требовательной к себе и другим, имела некоторые личные слабости и терпеть не могла извинений. Но, в конце концов, Анджела заслужила свои привилегии.
Анджела вошла в приемную перед своим кабинетом. Ее секретарь занималась подготовкой съемки на понедельник. Рядом, в тихом холле, были двери других кабинетов – продюсеров, консультантов,
В новостях информация была и царь, и Бог. Диктора, конечно, тоже заметят, если он – или она – будет достаточно хорошим. Анджела была очень хорошим диктором. Шесть лет в пекле ежедневного телевещания стоили ей одного мужа, помогли поймать в свои сети другого и вымостили дорогу к телешоу «У Анджелы».
Она явно предпочитала и потому всегда требовала, чтобы в офисе было тихо, как в церкви. Толстые ковры, звуконепроницаемые стены.
– Вам несколько раз звонили, мисс Перкинс.
– Потом. – Анджела настежь распахнула одну из двойных дверей, ведущих к ней в кабинет. – Зайди ко мне, Кесси.
И начала мерить комнату шагами. Даже услышав тихий щелчок закрывшейся за секретаршей двери, она не остановилась, промчавшись по старинному ковру мимо элегантного стола, от ряда широких окон к антикварному серванту, в котором хранилась ее коллекция наград.
«Они мои», – подумала она. Она их заработала, они принадлежали только ей. И теперь, теперь никто не посмеет не обращать на нее внимания.
Она приостановилась рядом с фотографиями и грамотами, висевшими в рамках на стене. Анджела рядом со знаменитостями на благотворительных мероприятиях. Церемонии награждения. Обложки «Путеводителя ТВ», «Тайм», «Пипл» с ее изображениями. Уставившись на них, она глубоко вздохнула.
– Она хоть понимает, кто я такая? – прошептала Анджела. – Она отдает себе отчет, с кем имеет дело?
Покачав головой, она опять отвернулась. Это была всего лишь маленькая промашка, напомнила себе она. Такую промашку нетрудно исправить. И к тому же она уже привязалась к этой девушке.
Успокоившись, Анджела обошла стол и опустилась в такое привычное кресло из красной кожи. Это кресло было подарком главного администратора синдиката – ее бывшего мужа – в тот день, когда шоу ее вышло на первое место в таблице рейтингов. Кесси все еще стояла у двери. Она уже хорошо усвоила, что нечего и смотреть в сторону кресла красного дерева с пышными расшитыми подушками, пока не прозвучит приглашений.
– Ты договорилась насчет продуктов?
– Да, мисс Перкинс. Меню у вас на столе. Анджела взглянула на него, отсутствующе кивнула.
– Цветы?
– Они подтвердили все, кроме белых лилий, – ответила Кесси. – Они постараются найти все, что вы хотите, но предложили заменить некоторые цветы другими.
– Если бы я хотела другие, то и просила бы другие. – Анджела махнула рукой. – Ты не виновата, Кесси. Сядь. – Она закрыла глаза. У нее начинала болеть голова. Анджела уже слышала чудовищный стук в висках, за которым обычно следовала волна непереносимой боли. Она осторожно потерла лоб двумя пальцами. Помнится, такие же приступы головной боли мучили ее мать. И та заливала их вином. – Налей, мне воды, ладно? У меня начинается мигрень.