Наивная смерть
Шрифт:
На случай, если Рэйлин вздумает стоять на своем, Ева прошла к двери спальни, заперла и ее.
Потом она вернулась к работе.
Никто ее больше не беспокоил, пока не постучала Пибоди.
– Ты чего дверь заперла?
– Девчонка путалась у меня под ногами.
– А-а, вот в чем дело, ну что ж. Я заставила парней вытащить коробки, которые мы увозим. Все надписано, расписки выданы. Увы, мы не нашли никаких ядов в шкафчике со специями или писем с угрозами в библиотеке. Но кучу дерьма придется перебрать,
– У меня тут кое-чего нет. Не нахожу ее дневника.
– Может, она не ведет дневник.
– Ведет. Она об этом упоминала, когда Фостер был убит. Не могу его найти.
– Они здорово умеют прятать, эти девчонки.
– А я здорово умею находить, если только дневник здесь.
– Это точно. – Пибоди задумчиво вытянула губы трубочкой и огляделась. – Может, она все-таки не ведет дневник. Десять лет… Переходный возраст. Девочки уже начинают интересоваться мальчиками. В дневниках только о них и пишут.
– Она развита не по годам. В любом случае я хочу видеть этот дневник, что бы там ни было написано. Пусть даже: «Мама с папой не дают мне сделать татуировку. Такие вредные!» Или: «Джонни Красавчик посмотрел на меня в коридоре!»
– И что нам даст такой дневник, даже если он у нее есть?
– Обычные ежедневные записи. Что мама сказала папе, что сделал учитель и так далее. Дети подмечают такие вещи. А эта соплячка еще и наглая к тому же.
– У тебя все дети – наглые сопляки, – усмехнулась Пибоди.
– Само собой. Но у этой что-то есть. – Ева оглянулась на зеркало, вспомнила, как Рэйлин смотрела на себя, вспомнила эту вспышку в ее глазах. – Если ее что-то разозлит или ранит ее нежные чувства, держу пари на твою задницу, она об этом напишет. Так где ее записи?
– Ну… Может, Макнаб найдет что-нибудь скрытое на ее компе. Если она такая умная, она захочет держать свое недовольство подальше от мамочки, папочки и няни.
– Пометь это флажком.
– Есть. Только это как-то уж больно натянуто, Даллас.
– Может, и натянуто, – ответила Ева. – А может, и нет.
Глава 17
Когда предметы, изъятые из квартиры Страффо, были доставлены в управление, Ева захватила комнату для совещаний. Там они с Пибоди все разложили на большом столе и рассортировали по помещениям, из которых те или иные вещи были изъяты, а также по персонам, которым они принадлежали.
Ева притащила в комнату для совещаний свою доску, прикрепила фотографии различных предметов.
Изучила, обошла доску кругом, походила взад-вперед.
– Прошу прощения, лейтенант. Мне нужно поесть.
Ева рассеянно оглянулась.
– Что?
– Даллас, мне надо поесть, а не то я начну жевать собственный язык. Я могу заказать что-нибудь или сбегать в столовую.
– Валяй.
– Блеск. Чего ты хочешь?
– Зацапать этого сукина сына.
– Поесть, Даллас. Чего тебе принести?
– Не имеет значения, лишь бы запивать кофеином. У нее был целый сундук фотографий.
– Прошу прощения?
– У Аллики. В ее комнате. Хорошенький такой сундучок на верхней полке в шкафу. Не то чтобы спрятан, но не на виду. Там полно снимков умершего сына, локон его волос, его игрушки, кусок одеяльца.
– О боже! – Нежное сердце Пибоди сжалось от жалости. – Несчастная женщина. Как это, должно быть, ужасно.
– Ни единой фотки на открытых местах, а у нее в сундуке их кучи. – Ева прошлась вдоль стола, остановилась возле горки предметов, изъятых из кабинета Оливера Страффо. – Ни в кабинете Страффо, ни в спальне, ни в семейных зонах ничего подобного нет.
Пибоди подошла и встала рядом с Евой. Она попыталась увидеть то, что видела ее лейтенант.
– У меня был троюродный брат, он утонул, когда был еще ребенком. Его мать избавилась от всех его вещей. Сохранила только одну рубашку. Рубашку она держала в своей швейной корзинке. Я думаю, никто не может предсказать, как люди будут реагировать на смерть ребенка. Принесу еду и кофеин.
Пибоди покинула комнату, пока Ева не успела ее остановить.
Оставшись одна, Ева обогнула стол, снова подошла к доске. Она думала о погибшем мальчике.
Мальчишечка был хорошенький и забавный. На него приятно было смотреть. На всех фотографиях, кроме разве что снятых в младенчестве, на лице у него была широкая наивная улыбка. Счастливая здоровая семья, размышляла Ева, изучая фотографии, которые скопировала в комнате Аллики: члены семьи Страффо, все четверо, улыбаются в объектив. Дети в середине, родители по краям.
Все касаются друг друга, выглядят очень симпатично. Настоящая семья.
Она сравнила эту фотографию с той, что скопировала в комнате Рэйлин. В середине только один ребенок на этот раз – между отцом и матерью. И тут, хотя Аллика улыбалась в объектив, ее взгляд оставался пустым, а губы были заметно напряжены.
Чего-то не хватало.
Может, она пыталась заполнить пустоту светскими вечеринками, мероприятиями, встречами? Плотным расписанием? Лекарствами и мужчинами?
«Не грусти, мамочка!»
Шустрая девчонка эта Рэйлин. Смышленая, наблюдательная, злющая. Ну, в злости Ева не могла ее упрекнуть. Итак, Рэйлин отыскала ее в Интернете, прочитала ее послужной список, изучила дела. Сделать это, в общем-то, нетрудно, решила Ева, но интересно для десятилетней соплячки.
Ей вспомнилась Никси – еще одна смышленая и наблюдательная девочка. Храбрая девочка. Она тоже потеряла брата, и не только брата – всю семью, весь свой мир, – в одну кошмарную ночь.