Накануне (изд. 1969г.)
Шрифт:
Смушкевича в Испании знали как героя Гвадалахары. В этот район был брошен для захвата Мадрида итальянский экспедиционный корпус. На пути итальянцев стояли лишь слабые, разрозненные республиканские части. Противник считал, что дорога к столице открыта. Но вместо победного марша его постигло жестокое поражение. Это многим помазалось настоящим чудом.
Подробности «чуда» были таковы.
Фашисты шли на Мадрид плотной, сплошной колонной. Погода стояла очень плохая. Авиация мятежников в воздух не поднималась. Фашисты были совершенно убеждены в том, что республиканские летчики тоже не смогут летать. Но наши товарищи вылетали в любую погоду. Обнаружив итальянские колонны на
Так продолжалось три дня. Итальянский корпус понес огромные потери. Потом подоспевшие республиканские наземные части завершили разгром противника, а оставшихся в живых обратили в бегство.
— Откуда республиканцы взяли столько самолетов? — недоумевали фашистские заправилы и вместе с ними иностранные наблюдатели. На самом деле у республиканцев было совсем мало авиации, но она действовала с утра до ночи, не оставляя в покое итальянцев ни на минуту. Самолеты возвращались на аэродром для того, чтобы заправиться горючим, взять боеприпасы, и снова шли на штурмовку.
Душой всей этой блестяще организованной боевой операции был главный авиационный советник Яков Смушкевич.
На «Санто Томе» прибыла из Советского Союза новая группа моряков-добровольцев. На верхней палубе разыскал своего старого товарища В. А. Алафузова.
Ему было поручено доставить этот важный груз. Кстати, в пути он пережил немало беспокойных минут. Встреча с соотечественником вдали от родины всегда приятна. Во время войны мы это почувствовали особенно сильно и остро. А тут еще был друг, с которым прожили бок о бок не один год — во время учебы и службы на Черном море.
В общем день был наполнен горячей работой, всеми владело приподнятое, праздничное настроение. Первое мая! Невольно представлялось, как торжественно и радостно проходит этот день на родине, и от этого настроение еще больше поднималось.
Вечером мы собрались в нашем, советском клубе, пели песни, без конца заводили пластинку «Лейся, песня, на просторе… Штурмовать далеко море посылает нас страна…» Казалось, что эти слова относились к нам, советским добровольцам. Только одни штурмовали море, другие — небо над Мадридом, а третьи — фашистские колонны на испанской земле.
То, что мы называли клубом, была просто квартира вблизи капитании, где можно было послушать патефон, перекусить, а главное — посидеть с товарищами, если позволяла обстановка. Там мы чувствовали себя словно на родине: в Севастополе или Кронштадте.
Но это все же была Испания. Черноглазых девушек, взявших на себя заботу о нашей столовой, звали, помнится, Консуэла и Кончита. Приветливые и веселые, они быстро научились понимать нас и болтали с нами на смешанном русско-испанском языке.
Если можно, Кончита, мне, пожалуйста, лос уевос фритос и вино вьехо — жареные яйца и старое вино!— обращался к испанке кто-либо из наших добровольцев старожилов.
Организатором и хозяином нашего клуба был дон Хуан Гарсиа — С. С. Рамишвили, а душой — дон Рамон — В. П. Дрозд, который на корабле целиком отдавал себя службе, а в редкие свободные часы умел повеселиться. Счастливое и завидное сочетание!
Так прошел и вечер Первого Мая. Мы не произнесли ни одной речи, праздник был у всех в душе и на лицах. Его не смогли испортить даже фашистские самолеты, совершившие налет на Картахену.
В полночь мы настроили приемник на Москву и с замиранием сердца слушали Красную площадь. Сквозь помехи в эфире доносился до нас бой кремлевских курантов.
Мы любили наш клуб. В свободную минуту мы приходили сюда, чтобы встретиться с друзьями. Часто здесь бывали наши моряки В. Гаврилов, Н. Басистый, С. Солоухин, И. Елисеев, В. Богденко и другие волонтеры, остротам и шуткам не было конца. Если это было вскоре после прибытия «игрека» с посылками для моряков, то Кончита и Консуэла кроме обычных блюд подавали консервы, нарезали копченую колбасу, и «вино вьехо» заменялось «русским газолином», как звали испанцы нашу водку. Крепкими напитками не злоупотребляли. Традиционный кофе заменяли иногда чаем и удивлялись, как испанский повар мастерски его готовил.
Н. Е. Басистый
Бывали дни, когда в клубе можно было встретить и наших генералов: Д. Г. Павлова или Я. В. Смушкевича, но они обычно появлялись в Картахене на короткий срок в связи с прибытием крупных партий грузов, отдавали нужные распоряжения и быстро уезжали.
Приезжали в Картахену и летчики с соседних аэродромов — H. И. Проскуров, Н. А. Остряков, Г. М. Прокофьев и другие. Реже заезжали танкисты из Арчены. Когда в ожидании «оказии» в Картахене собирались раненые волонтеры, то те из них, которые находились на плаву, т. е. свободно двигались, тоже любили заходить в клуб.
Н. А. Остряков
«Вы когда соберетесь в море, чтобы переправить нас в Севастополь?» — полушутя-полусерьезно обращался к морякам танкист с рукой на перевязи. Ему уже надоело «отдыхать» в Картахене на транспорте «Магальянес» или «Мар Кантабрико», которые стояли у причала, выжидая улучшения обстановки на море и заодно ремонтируя машины перед ответственным плаванием. «Лучше не спеша попасть в Севастополь, — отвечали моряки,— чем поторопиться и угодить в Кадис». Такая опасность в то время действительно существовала. Например, у берегов Алжира мятежники потопили советский транспорт «Комсомол». Весь экипаж во главе с капитаном Г. А. Мезенцовым попал в застенки Франко. Судно шло с гражданским грузом, и даже не в Испанию, и все же было захвачено. Тем более нельзя было рисковать судьбой людей, отправлявшихся на испанском транспорте. Однако и Картахена — место не очень подходящее для отдыха, и мы принимали все меры, чтобы скорее переправить раненых на родину.
А. Ф. Мезенцев
Если в воздухе спокойно, то вечер у моряков, бывало, затягивался до 11-12 часов, после чего все направлялись на свои боевые посты. На улице темно. Мрачными массивами выделяются на фоне моря горы Синесо и Неграте. Глаза постепенно привыкают и начинают различать границы гавани с темными силуэтами кораблей. Кто еще недостаточно хорошо ориентируется в порту и на причалах, старается объединиться с кем-нибудь из «стариков», чтобы добраться до своего эсминца или крейсера. Хуже, если начинается тревога. Тогда ближайшее убежище в капитании служит укрытием. Кончита и Консуэла, не успевая убрать посуду со столов, тоже спешат туда. Первые выстрелы зениток глухо раздаются со стороны моря, откуда мятежные самолеты любят атаковывать базу.