Наказан играть 1
Шрифт:
– Все нормально, – соврал я. – Сама то как? И что вообще происходит?
Супруга уронила голову мне на грудь и громко зарыдала. Я не стал мешать, если женщина хочет плакать, то не стоит ее останавливать.
– Павел Васильевич еще пару раз стрелял в воздух, чтобы отогнать от тебя толпу, – сказала супруга справившись с чувствами.
Я вспомнил взъерошенного участкового. Он никогда мне другом не был, его дом на соседней улице. Виделись, даже пару раз общались у магазина. И теперь выходит, что он скорее всего спас мне жизнь. На секунду задумался,
– Тебя бесчувственного погрузили в Уазик и увезли, – продолжила, всхлипывая супруга. – А дальше понаехало народу, все оцепили, нашу машину проверяли, затем забрали ее. Павел Васильевич сказал, что потом отдадут.
Я погладил супругу по голове, шелковистые волосы ниспадают на плечи, ощутил знакомый запах клубники, на секунду почувствовал себя в безопасности.
Оставшееся время мы провели в объятиях. Вряд ли кто-либо подсматривал, но заниматься сексом не хотелось. Важнее было ощутить тепло и поддержку близкого человека.
Не знаю кому тяжелее было, когда я жене первой признался в содеянном. Отрицать не вижу смысла и так все ясно и достаточно прозрачно. На секунду я испугался, что она от меня откажется, ведь теперь я убийца, но она лишь сильнее стиснула меня. Ком горечи застрял в горле, я ее подвел. Ладно, что обещал заботиться и приносить доход домой. Сейчас я понял, что не в деньгах дело, она также потеряла близкого человека. На секунду я осознал, что ей хуже, чем мне, ведь она полностью от меня зависела. У меня лишь чувство любви, привязанности, а у нее то же самое плюс зависимость в деньгах, доставке продуктов, уход за домом, машиной и прочее.
Я не решился сказать ей, что отпускаю ее. Вера в чудо и скорейшее освобождение испарились еще дома, при стуке в дверь. Может быть и удалось бы отбрехаться, не выдать себя, но теперь уже поздно что-либо гадать.
Таня единственный человек, которого я люблю. Угукающая дочка еще не успела прочно забраться в сердце, есть лишь чувство ответственности, но не любви.
Остаток времени мы просидели молча, обняв друг друга.
В течении недели Таня приходила в одно и то же время, наш участковый Павел Васильевич пропускал ее в камеру и мы большую часть молча сидели. Уже стало известно, что провели десяток экспериментов и выяснили все обстоятельства трагедии. Когда не было рядом Тани Павел Васильевич поделился соображениями, что две жизни на моем счету и на любые предложения от прокурора он советует соглашаться, если таковые будут.
Хорошо все осмыслив, я пришел к решению, что все же придется жене предоставить свободу. Но к моему удивлению все разговоры она затыкала истериками, била меня крохотными кулачками, рыдала, но ни разу не дала произнести, что она свободна.
+++
+++
Меня привели в небольшое помещение с зеркалом во всю стену и столом с двумя стульями в центре комнаты.
Не стал устраивать клоунаду для зрителей и присел сразу на один из стульев, как только закрылась дверь. Через пару минут вошел мужчина в строгом костюме. Положил на стол коричневый портфель и достал оттуда несколько папок. Глянул на меня презрительно и открыл одну из папок.
– Егор Владимирович Колкин? – спросил мужчина.
– Да, – ответил я.
– Я следователь по вашему делу, – сказал он равнодушно и начал выкладывать передо мной листы. – Это заключение экспертов, что машина была исправна, когда вы ей управляли. Это заключение медэкспертизы, пока вы были без сознания у вас взяли кровь. А это ваше признание, будете подписывать?
Он посмотрел на меня исподлобья, я не понял, что он этим хотел сказать, но на всякий случай схватил листок. Он криво улыбнулся, явно не понравилась моя реакция.
– Что ж вот ручка, – сказал он и протянул мне шариковую ручку, – не советую ее прятать, а также на меня нападать.
Хотел было сказать, что у меня и в мыслях такого не было, но решил не терять времени, бегло пробежался по тексту. Я такой-то признаю свою вину, что управлял транспортным средством года сбил и скрылся, прощу о снисхождении. На секунду задумался, но ухмылка следователя заставила поторопиться с подписью. Он так и ждал, чтобы я отказался. Я вернул листок с подписью.
– Что ж, – разочарованно произнес следователь. – С этим все понятно.
Он забрал мое признание и положил в папку, затем ее убрал в портфель.
– Егор Владимирович, по моему опыту за две отнятые жизни срока до конца ваших дней вам вполне хватит, – произнес следователь и открыл вторую папку. – Наше гуманное государство больше не желает годами кормить и охранять преступников с пожизненными сроками. К сожалению, смертная казнь запрещена, поэтому была разработана альтернатива. Интересует?
Я не понимающе на него посмотрел, но на всякий случай кивнул.
– Вы играли в компьютерные игры с полным погружением? – спросил следователь и положил передо мной фотографию капсулы для игр.
– Да, конечно, – быстро ответил я. – Правда давно, еще до свадьбы. На игры сейчас не хватает времени.
Следователь зло зыркнул на меня, злая усмешка расползлась на его лице.
– Теперь на все времени будет хватать, – пообещал следователь и положил передо мной несколько листов со скриншотами обычной фэнтезийной игры.
Я внимательно посмотрел, но так и не понял зачем он мне это показывает, вернул их, но он не стал брать, а к ним положил еще несколько скриншотов.
– Как я уже сказал наше гуманное правительство больше не желает содержать заключенных с пожизненными сроками, а у вас поверьте именно такой случай, это и без суда ясно.
Мне хотелось возразить, но что-то остановило, раз уж начал, то пусть закончит мысль.
– Содержать не можем, убить нельзя, что же нам с вами делать?
Я растеряно пожал плечами. Следователь чему-то обрадовался.
– Ладно, за новостями следили?
Я кивнул.
– Слышали про ускорение сознания в играх?