Наказание наградой. Что не так со школьными оценками, системами мотивации, похвалой и прочими взятками

Кон Альфи

Тут возникает второе возражение, более серьезное, которое приводят не только Скиннер и его последователи, но и социальные теоретики, стоящие в целом на другой точке зрения: контроль – неизбежная характеристика человеческих отношений, меняться может лишь степень изощренности системы подкрепления. Улыбка и кивок могут обеспечивать контроль не хуже, чем долларовая банкнота, а иногда оказываются по-настоящему мощным инструментом: социальные формы поощрения часто обладают более устойчивым эффектом, чем материальные. И если мы не во всякой ситуации легко идентифицируем заинтересованное в установлении контроля лицо, это не значит, что такого человека вообще нет.

Эта мысль прекрасно отражена во введении к книге Man Controlled («Человек контролируемый»). Утверждается,

что те, кого беспокоит явление, которому посвящена эта книга, то есть избыточный контроль, просто «боятся нового знания», и этот страх навязывается им некими «паникерами». А реалисты, конечно же, понимают, что «технология контроля поведения не хороша и не плоха – она нейтральна», вследствие чего «не может рассматриваться как самостоятельная проблема», ведь свободы (в книге это слово употребляется только в кавычках) вообще не существует, а потому и терять нечего. Нравится нам это или нет, «поведение всегда контролируется… В этом смысле мир – это один большой ящик Скиннера» [92] .

92

Andrews and Karlins, 1972; цитата со с. 6–8. Бихевиористы часто заявляют, что программы, направленные на изменение поведения, как и другие инструменты, позволяющие контролировать деятельность человека, «нейтральны».

Здесь, как мне кажется, нужно быть очень осторожными и не смешивать две совершенно разные идеи. Конечно, даже наиболее деликатные из раздающих поощрения и награды могут контролировать своих подопечных, с этим спору нет. Я уже говорил, что поощрения обеспечивают контроль не хуже, чем наказания, и неявные награды в этом смысле ничем не уступают очевидным. Но делать из этого вывод, что любые взаимодействия между людьми нужно рассматривать как попытку одних контролировать других, было бы ошибкой. Те, кто стоит на этой позиции, либо и правда убеждены, что индивидуальность и свобода выбора – иллюзия и все мы делаем лишь то, к чему нас побуждают внешние стимулы, либо слишком широко понимают смысл слова «контроль», включая в него самые разные типы взаимодействия, в частности попытки убедить собеседника в собственной правоте. Тогда понятие «контроль» становится настолько широким и неточным, что использовать его нет никакого смысла. Я могу утверждать, что как только двое вступают в диалог, то каждый пытается контролировать собеседника, но это утверждение можно считать верным только при определенном понимании слова «контроль», и в целом это мало способствует пониманию проблемы.

Гораздо более прочной мне представляется позиция, предполагающая, что лишь некоторые формы человеческого взаимодействия требуют установления контроля. В реальности провести различие бывает непросто, но осознавать его существование все же важно. В конце концов, граница между истиной и ложью тоже не всегда очевидна (например, в случае, когда потенциально актуальное и справедливое утверждение выпадает из рассмотрения). А еще многие люди позволяют себе врать по пустякам. Но это не дает нам права заключать, что человеческое общение всегда лживо и что не стоит и пытаться выявлять те случаи, когда собеседники обмениваются заведомо неверной информацией. Я считаю, что так же нужно смотреть и на вопросы, связанные с контролем.

И последнее из возможных возражений: оно связано с тем, что даже в случаях, когда можно воздержаться от попыток контроля над другими, он может быть допустим и даже необходим, причем неважно, применяются ли при этом поощрения или другие инструменты. В частности, многие согласятся с тем, что родители, не способные контролировать детей, просто не выполняют возложенных на них обязанностей.

В главе 9 и главе 12 я подробно выскажусь на эту тему, но и сейчас позволю себе несколько ремарок. Для начала, когда люди говорят, что детей нужно контролировать, они часто имеют в виду, что их нельзя оставлять полностью предоставленными самим себе. И вряд ли кто-то решится с этим спорить. Но говорить, что детям нужны правила или наставничество взрослого – совсем не то же самое, что утверждать, что их нужно контролировать. В быту мы нередко путаем эти два вида воздействия, но, как только мы определим разницу между ними, сложно будет представить, что найдется так уж много ситуаций, в которых потребуется применение инструментов, воспринимаемых большинством из нас как средства манипуляции и контроля.

Я считаю, что маленькие дети иногда требуют контроля. Очевидно, что позволять трехлетке самостоятельно гулять по улицам нельзя. Но прежде чем использовать инструменты контроля, нужно убедиться, что никакие более деликатные и ненавязчивые средства результата не дадут. Важно также задуматься над тем, как именно контроль реализуется: удается ли нам обосновать его применение разумными доводами («Машины иногда ездят слишком быстро, и я тебя очень люблю и не могу допустить, чтобы ты пострадал»)? Задумываемся ли мы над тем, насколько необходимо то, к чему мы пытаемся принудить ребенка? Стремимся ли мы помочь ему стать ответственным человеком (а не просто добиться от него подчинения)?

Как правило, родители и учителя, отстаивающие необходимость неограниченного контроля, не задают себе подобных вопросов. Часто это происходит потому, что они привыкли рассматривать мир так: либо ты контролируешь, либо уступаешь; либо жестко настаиваешь на своем, либо твои дети становятся неуправляемыми. Умение сформулировать гибкие и разумные правила поведения для детей, причем лучше бы в ходе совместного поиска решения проблемы, без агрессивного навязывания, – это совсем не то же самое, что контроль или тотальное попустительство.

Некоторые из сторонников более жестких методов считают, что дети совсем отобьются от рук, если их не контролировать. Но у тех, с кем это происходит, как правило, рано формируется привычка к полному контролю со стороны других: этим детям не доверяют, им не объясняют причины запретов и правил, не помогают формировать и усваивать позитивные ценности, их не поощряют к самостоятельным рассуждениям. Контроль порождает лишь необходимость все большего контроля.

Вдумчивый подход к поиску решения предполагает минимизацию применения контроля по отношению к детям, а уж тем более взрослым. Если некто настаивает на необходимости контролировать чужое поведение, это может быть связано с его личными ценностями и взглядами на природу отношений, которые, возможно, не изменить уже никакими аргументами и доводами. Каждому из нас важно сформулировать собственную позицию и ее придерживаться. Хью Лейси и Барри Шварц отлично пишут об этом:

«За демонстрируемым Скиннером бескомпромиссным стремлением следовать принципам бихевиоризма кроется вера в то, что системный контроль поведения людей позволит быстро решить основные социальные проблемы современности. Значительная часть философских размышлений Скиннера связана со стремлением доказать, что сущность человека определяется отношением к контролю. Но и наша позиция имеет моральное обоснование: мы утверждаем, что в любой сфере жизни диалог выгоднее, чем контроль, для всех вовлеченных сторон» [93] .

93

Lacey and Schwartz, 1987, с. 175.

Основная мысль этой главы такова: использование поощрений не в любой ситуации будет справедливым или оправданным подходом. Напротив, поощрения – довольно сомнительный способ достижения цели, поскольку предполагают установление контроля над другими. Кто-то может возразить, что независимо от того, позитивны, негативны или нейтральны используемые поощрения с точки зрения этики и морали, главное, что они дают результат. Давайте посмотрим, так ли это.

Глава 3. Эффективны ли поощрения?