Наказание за любовь
Шрифт:
— Как он мог быть маменькиным сынком, если никогда не видел свою мать?
— Я тоже не видел, но я прекрасно без нее обошелся!
— Неужели? А я сказал бы, что твоя жизнь совсем не удалась.
— Ерунда, — снова сказал Ульвар, ему явно не хватало слов.
Натаниель воспринял это как признак того, что противник слабеет, и поспешил использовать это. Вместе с Суль и Марко он быстро подбежал к двум парням. Оба инстинктивно отпрянули, настолько испуганные, что даже позабыли про свои жертвы. Суль оказалась быстрее всех, она обхватила руками яростно упирающегося Колгрима и прижала его к себе.
— Ты же мой единственный родственник, —
— Какого черта, — просипел Колгрим, пытаясь высвободиться. — Не нужны мне никакие родственники, я и так сильный, я…
И тогда, именно в тот момент, проявилась сила Натаниеля. Сила, которая была нужна им всем, и которой они поражались. Натаниель, этот переменчивый, мечтательный…
Тут он нанес удар!
Пока Суль держала в объятиях своего внука, Марко пошел на Ульвхедина, который все дальше и дальше пятился назад, в ярости пытаясь занять оборонительную позицию. Он был похож на шипящую кошку. Руне, Ян и Халькатла тут же кинулись к своим друзьям, бывшим по-прежнему без сознания, и оттащили их на безопасное расстояние. А Натаниель…
Все остановились, потеряв дар речи. Все смотрели на него.
От Натаниеля исходило сияние. Вокруг него возникла аура, из его глаз струился переливающийся всеми цветами радуги свет, в них было столько тепла, столько доброты!
Те трое, что стояли у него за спиной, конечно, не видели его глаза, но они почувствовали невероятную силу, силу человеческой любви! Суль и Марко, пораженные, смотрели на него, а Ульвар и Колгрим были словно парализованы.
Показалась черная корона, говорящая о том, что он — князь Черных Залов, она была низко-низко. Вся сила, которую он унаследовал от благородных предков Людей Льда, от демонов ночи и демонов урагана, от черных ангелов и от крепкого в вере рода своего отца, где он был седьмым сыном седьмого сына, все это сконцентрировалось сейчас в сиянии, которое исходило от него.
Он подошел к Колгриму. Суль опустила руки и стояла рядом со своим внуком, который не мог двигаться. Натаниель поднял руки и взял лицо мальчика в свои ладони. И именно тогда все поняли, что сила, бывшая главным отличительным признаком Натаниеля, называлась любовь!
Раньше они не понимали этого. Они искали какие-то особые магические чары или внутреннюю мощь, которая могла сокрушить какого угодно врага. Им и в голову не приходило, что его сила — нечто дружеское, нежное.
— Колгрим, — мягко сказал он. — Что дал тебе Тенгель Злой? Одиночество. Никто не уважал тебя, никто не восхищался тобой — несмотря на всю твою злобу. А потом он принес тебя в жертву. Он дал тебе одинокую могилу, а ты сам «покоился во зле» долгие столетия. Но есть тот, кто тебя любит. Колгрим, это твоя бабушка Суль, совершенно невероятное существо, она из тех, кого действительно стоит уважать. Подумай об этом! Я не говорю, что ты сразу же должен переметнуться. Но не препятствуй нам. Большего я от тебя не требую.
Он предоставил Суль заботы о совершенно сбитом с толку Колгриме, а сам перешел к Ульвару.
Близнец Марко, как заколдованный, смотрел на Натаниеля.
— Корона… — шептал он. — Корона? Откуда она?
— У Марко тоже есть такая, Ульвар. Вот смотри, она появляется.
— Еще красивее! — воскликнул Ульвар. — Как у князя.
— Да, — ответил Марко. — Ты тоже мог бы рассчитывать на такую, но ты встал не на ту сторону.
Натаниель покачал головой, не выпуская Ульвара из поля зрения:
— Ты не выбирал, у тебя просто не было выбора, Ульвар, и никто не винит тебя в том, что ты нес в себе зло уже с момента рождения. Но сейчас ты вновь оказался на перепутье. Подумай, что дал тебе Тенгель Злой. Какое будущее может он тебе предложить?
— Служить ему.
— Грандиозно! Выдающаяся награда! Я ставлю тебе те же условия, что и Колгриму. Мы не требуем, чтобы ты пошел с нами, поскольку это может быть для тебя очень трудным, к тому же мы не знаем, можем ли доверять тебе. Мы просим тебя только не бороться против нас.
— Я не могу стать другим. Иначе меня бросят в Великую Бездну.
— Халькатла использовала свой шанс. И ее сейчас многие защищают.
Ульвар словно в бреду мотал головой. Он был смертельно напуган тем, что может с ним произойти, если он станет перечить Тенгелю Злому. Но его привлекало то, что он может быть вместе с другими, ведь он никогда не испытывал ничего подобного, черные короны просто заворожили его, а брат был так дружелюбен… Вновь в памяти всплыли воспоминания детства. О руках Марко, утешавших его. Об уважении, которое он всегда испытывал к Марко как к старшему брату. Глаза Натаниеля… Они завораживали его все сильнее, как будто из них лучилась сама доброта и обволакивала его теплотой, и любовью, и пониманием и…
В Ульваре как будто что-то оборвалось. Он всхлипнул, грудь его разрывалась от болезненного одиночества, колени подогнулись, и к своему огромному стыду он разразился горькими рыданиями. Его сломили именно эти глаза, эти проклятые глаза, в которых было столько милосердия. Он почувствовал, что Марко рядом, любимый брат снова поднял его на ноги и крепко прижал к себе, и еще никогда Ульвару не было так душераздирающе хорошо, так надежно и так прекрасно!
Он словно вернулся домой!
Колгрим, которому было всего-то четырнадцать лет, и так никогда и не стало больше, совершенно автоматически присоединился к общему хору. Он рыдал не так изнурительно, душераздирающе и пугающе, как Ульвар, он плакал, как ребенок, каким он и был, и бормотал только: «Бабушка, бабушка!», и Суль пришла даже в некоторое замешательство от новой роли бабушки — она чувствовала себя слишком молодой для этой роли. Ведь ей навсегда осталось двадцать два года!
Ничем хорошим это не кончится, думал Ян, но, похоже, он был не прав. Двое парней были полностью повержены, и когда Марко, наконец, выдавил из себя вопрос: что же они сделали с Тувой и Габриэлом, Ульвар попытался взять себя в руки, чтобы ответить.
Он не смог вымолвить ни слова, но с помощью жестов ему удалось объяснить остальным, что обоих усыпили, причем сделал это он сам.
— Ну так сделай так, чтобы они проснулись, — сказал Натаниель по-прежнему дружелюбно.
Ульвар пару раз глубоко вздохнул и провел рукой сначала перед лицом Тувы, потом — Габриэла. Ян опустился на колени рядом с Тувой и поддерживал ее, пока она просыпалась. Натаниель помогал Габриэлу.
Халькатла все это время стояла сзади, готовая броситься бежать. Ульвар устало покачал головой, показывая, что ей не стоит их больше опасаться. Но вдруг до него дошла страшная истина:
— Мы пропали! — вскричал он. — Когда мой господин и повелитель это обнаружит…
— Не обнаружит, — коротко ответил Натаниель. — Во всяком случае, он не успеет сделать это вовремя.
Натаниель быстро и негромко переговорил о чем-то с Руне. Они отошли в сторону от остальных.