Накопление капитала
Шрифт:
Вместе с тем теория реализации Р. Люксембург вызвала чрезвычайно одностороннее и ошибочное понимание ею империализма даже как политики. Она дает например такие определения империализма:
«Империализм является политическим выражением процесса накопления капитала в его конкурентной борьбе за остатки некапиталистической мировой среды, на которые никто еще не наложил своей руки» [29] .
«Его сущность состоит именно в распространении господства капитала из старых капиталистических стран на новые области и в хозяйственной и политической конкурентной борьбе этих стран из-за подобных областей» [30] .
29
«Накопление», стр. 320.
30
«Антикритика», стр. 389.
Всякому, знакомому с определением империализма Каутским, должно сразу броситься в глаза сходство определения Р. Люксембург с определением Каутского. Последний писал, что империализм состоит «в стремлении каждой промышленной капиталистической нации присоединять к себе или подчинять все большие аграрные (подчеркнуто
31
Этому вопросу Каутский посвящает в «Материалистическом понимании истории» особую главу (том II, раздел VIII, гл. VIII — «Границы капиталистической аккумуляции»). «В настоящее время, — пишет он в этой главе, — лишь промышленность является настоящей областью капиталистического производства. В сельское хозяйство капиталистическое производство мало проникло; так обстоит дело даже в высококапиталистических странах. Невольно под капиталистическим производством всегда подразумевается промышленность, а под докапиталистическими формами всегда имеется в виду сельское хозяйство. Это как раз и служит бессознательной подосновой точки зрения Люксембург. Совершенно бесспорный факт, заключающийся в том, что промышленность не может обойтись без сельского хозяйства и что накопление в промышленности требует расширения производства в аграрных областях, связанных с промышленностью приняло у нее такой вид, что капиталистическое производство не может существовать без связи с докапиталистическими областями, а расширение этого производства постоянно требует в качестве своей предпосылки расширения зависимых от него докапиталистических областей» (стр. 551 русского перевода).
Поэтому та критика, которую Ленин направил против определения Каутского, бьет в огромной степени и позицию Р. Люксембург. Сосредоточив свое внимание лишь на вопросе об отношении капитализма к некапиталистической среде и поняв это отношение односторонне вследствие ошибочной теории реализации, Р. Люксембург «не заметила», что борьба идет не только из-за новых, некапиталистических стран, но из-за самых промышленных высококапиталистических областей мира.
IV. Империализм и исторические условия накопления
Не ограничиваясь теоретическим анализом проблемы империализма, Р. Люксембург пытается показать правильность своей теории и на характеристике исторических условий накопления. Она пытается показать, что история колониальных завоеваний, история раздела мира есть выражение конкурентной борьбы капитала за остатки некапиталистической мировой среды. Характеризуя на большом историческом материале хозяйничание капитала в колониях и отсталых странах, она доказывает, что в целях создания необходимой некапиталистической среды для реализации прибавочной стоимости капитал ведет борьбу с натуральным хозяйством, стремясь разложить его и ввести товарное хозяйство, что орудием этой политики оказываются международные займы и охранительные пошлины и т. д. Эта часть «Накопления капитала» (отдел третий) привлекает обычно наименьшее внимание критиков.
Между тем ошибочность теории накопления Р. Люксембург предопределила глубоко ошибочное освещение тех исторических явлений и фактов, которые она приводит для обоснования своей концепции. И все же, несмотря на это, приводимые Р. Люксембург исторические иллюстрации даже в ее изложении вовсе не подтверждают того, что она пытается при их помощи обосновать, а в ряде случаев доказывают даже обратное. Особенно резко это проявляется в гл. XXVIII и XXX.
В гл. XXVIII Р. Люксембург характеризует процесс «вовлечения натурально-хозяйственных образований — после их разрушения и в процессе их разрушения — в товарное обращение и в товарное хозяйство». Смысл этого процесса она видит в создании рынка для реализации прибавочной стоимости. Далее следует подробное описание войны Англии с Китаем из-за опия, которая «заставила Китай покупать яд индийских плантаций, чтобы превратить его в деньги для английских капиталистов» (стр. 274). Как и почему внедрение опия индийских плантаций должно было осуществить реализацию прибавочной стоимости капиталистических предприятий Англии — остается секретом. В этом отношении вся аргументация Р. Люксембург оказывается действующей вхолостую. Если же вдуматься в излагаемые Р. Люксембург исторические факты, то они свидетельствуют как раз о другом — о том, что в основе этих разбойничьих войн лежало не стремление к «реализации прибавочной стоимости», а погоня за гигантскими разбойничьими сверхприбылями путем осуществления неэквивалентного обмена и всесторонней эксплоатации трудящихся масс Китая. Усматривая весь смысл описываемых ею событий в создании рынка для реализации прибавочной стоимости, Р. Люксембург не только искажает подлинный смысл этих событий, но и вовсе не подтверждает приводимыми иллюстрациями свою концепцию. Недаром эта глава вызвала следующее ироническое замечание Ленина на полях книги; «Забавно!.. В начале: „реализирование“ Mehrwert (прибавочной стоимости. — В. М.)… — и рассказ о насильственном введении опиума в Китае!!! Рассказ очень и очень интересен, подробный: сколько джонок потоплено 7.IX.1839 и т. п.!! О, ученость!!» [32] .
32
XXII Ленинский сборник, стр. 384.
Характеризуя в следующей, гл. XXIX, посвященной «Борьбе с крестьянским хозяйством», процесс истребления индейцев, разорение фермерства и рост крупнокапиталистических предприятий в США, разорение буров в Южной Африке и т. п., Р. Люксембург снова упрощает и искажает содержание этих явлений, сводя их лишь к процессу реализации прибавочной стоимости. В действительности и здесь содержание характеризуемых процессов глубже, многостороннее. Распространение капитализма вширь, на новые территории и слои населения, ведет к многосторонней эксплоатации и экспроприации мелких производителей, — к неэквивалентному обмену с ними, к выжиманию из них арендных платежей, к экспроприации их доходов путем высоких цен на землю и т. п. Поверхностность и односторонность освещения Р. Люксембург процессов разложения натурального и простого товарного хозяйства в гл. XXVIII и XXIX нашли следующую убийственную оценку в замечаниях Ленину на полях книги: «Опиум в Китае — цитата из Н.-она о „bonanza farms“ (крупное капиталистическое с.-х. предприятие. — В. М.) и т. п. — буры, истязание негров в Южной Африке и т. д. Шумно, пестро, бессодержательно» [33] .
33
Там же.
Противоречие между теоретическими установками Р. Люксембург и действительным смыслом приводимых ею исторических иллюстраций достигает особой остроты в гл. XXX, посвященной проблеме международных займов. Вывоз капитала из передовых капиталистических стран в отсталые Р. Люксембург объясняет следующим образом; «Свободный капитал внутри страны не имел возможности накопляться, потому что не было потребности в добавочном продукте. Но за границей, где не развилось еще никакого капиталистического производства, возник или насильственно создан новый спрос в среде некапиталистических слоев. Именно то обстоятельство, что „потребление“ продукта переносится на других, и имеет решающее значение для капитала, так как потребление классов капиталистической страны — капиталистов и рабочих — при накоплении в счет не идет» [34] . Однако та характеристика экспорта капитала (внешних займов, вложений в железные дороги и пр.), которую Р. Люксембург дает в этой главе, показывает, что действительный стимул внешних займов и вложений заключается вовсе не в «перенесении потребления продуктов на других», а в ростовщических доходах, в возможности выколачивать из крестьян их доходы, экспроприировать их земли и т. д. «Если отрешиться от маскирующих посредствующих звеньев, — пишет в этой главе Р. Люксембург, — то окажется, что европейский капитал пожирал египетское крестьянское хозяйство: огромные пространства земли, бесчисленные рабочие силы и масса продуктов труда, которые в виде налогов вносились государству, все это в последнем счете превращалось в европейский капитал и подверглось накоплению. Ясно, что эта операция, которая свела нормальный ход многолетнего исторического развития к двум-трем десятилетиям, стала возможной только благодаря кнуту из кожи гиппопотама и что именно примитивность социальных отношений Египта создала несравненный операционный базис для накопления капитала» [35] .
34
«Накопление», стр. 305.
35
Там же, стр. 314.
Таким образом Р. Люксембург вынуждена сама признать, что действительный смысл внешних займов и вложений заключался в «пожирании» европейским капиталом крестьянского хозяйства. Именно это пожирание, само по себе, как источник колоссальных сверхприбылей, а отнюдь не необходимость реализации прибавочной стоимости, и составляло очевидно движущую силу хозяйничанья английских капиталистов в Египте. «Примитивность социальных отношений» сыграла лишь ту роль, что облегчала процесс всесторонней эксплоатации и экспроприации, процесс выколачивания гигантских сверхприбылей. Ленин по поводу изложения Р. Люксембург процесса закабаления Египта замечает на полях книги: «Гибель Египта очень хорошо, по Ротштейну и т. д. Вывод: „nur durch die Nilpferdpeitsche“ (только благодаря кнуту из кожи гиппопотама. — В. М.). Именно! Сечет сама себя Р. Люксембург! Не ради „реализации Mehrwert“, а ради удобств эксплуатации („Peitschen“, даровой труд etc) переселился капитал в дикие страны. Процент больше! Вот и все. Грабеж земли (дарма), займы по 12–13% etc. etc. — вот где корень» [36] .
36
XXII Ленинский сборник, стр. 390.
Итак, вопреки намерениям и утверждениям Р. Люксембург, приводимая ею характеристика исторических условий накопления вовсе не подтверждает ее теории. Даже из ее изложения явствует, что экспансия капитала в отсталые страны обусловлена не невозможностью реализации прибавочной стоимости внутри капиталистического хозяйства, а стремлением к получению — прямо или косвенно — большей прибыли, сверхприбыли, к завоеванию с этой целью новых рынков, источников дешевого сырья, сфер приложения капитала. Правда, в эпоху империализма необходимость экспорта капитала вызывается тем, что капиталу в монополистических странах нехватает поприщ прибыльного помещения. Однако, как мы убедились выше, это вызывается вовсе не имманентной невозможностью реализации прибавочной стоимости внутри капиталистического хозяйства, а влиянием монополий и монопольных цен на емкость внутреннего рынка, протекционизмом и т. п. Далее, даже в тех случаях, когда капитал вывозится непосредственно не ради сверхприбылей (например при вывозе в страны «старого» капитализма — из Франции в Швейцарию, из Голландии в Германию и т. п.), — в конечном счете, косвенно он служит все же и этой цели, так как усиливает в том или ином отношении позиции соответствующих групп финансового капитала и расширяет вообще их возможности получения сверхприбылей.
Оставив вне рамок своего труда, посвященного экономическому объяснению империализма, монополистические объединения капитала и их господство в новейшем капитализме, Р. Люксембург лишила себя тем самым возможности понять действительные движущие силы империалистической экспансии. Даже в тех случаях, когда простое описание явлений подводит Р. Люксембург вплотную к проблеме роли монополий и финансового капитала, усвоенная ею догма о роли некапиталистической среды направляет ее внимание по ложному пути и толкает к ошибочным выводам. Так например, рассматривая в гл. XXXI факт роста протекционизма в эпоху империализма, Р. Люксембург оказывается не в силах понять обусловленности этого протекционизма господством монополий. Она замечает лишь рост так называемых охранительных или покровительственных пошлин. Вследствие этого такие специфические явления империалистического протекционизма как картельные пошлины, бросовый экспорт и т. п., оказываются вне сферы ее внимания.