Наковальня мира
Шрифт:
Из бара донеслись приглушенные голоса, а затем выбежал Ивострел.
— Не забывай этого, девочка, — через плечо бросил на прощание доктор и заспешил вверх по лестнице вслед за своим господином.
— Горицвет! — позвал Смит.
Через минуту она подошла к нему, стараясь не поднимать глаз. Девушка выглядела настолько плохо, насколько может выглядеть юная особа после экстракта орхидеи и ночи, проведенной в слезах. Сам Смит при подобных обстоятельствах, пожалуй, выглядел бы еще хуже. Горицвет потерла кулачками воспаленные глаза и спросила:
— Что?
— Что случилось
У девушки задрожали губы. Не отрывая взгляда от пола, она быстро заговорила:
— Я думала, ему нужен посыльный. Но ничего подобного. Он заявил, что знает, кто я на самом деле. Рассказал мне ужасную историю о людях, которые убили себя, когда я была еще совсем маленькой. Добавил, что знает, кто отдал меня в приют. Сказал, что у меня дурная кровь и что кое-кто из семейства Железочаров заплатит хорошие деньги за мою голову. Пригрозил, что стоит ему пошевелить пальцем, как на меня набросится свора охотников! — Горицвет подняла взгляд на Смита, едва сдерживая негодование: — Я ответила ему, что все это ложь! Но он стал утверждать, что может доказать это и собирается написать обо мне как о единственном ребенке, оставшемся в живых, и тогда все узнают, кто я на самом деле и где скрываюсь. Он угрожал, что так и сделает, если я не заплачу ему. Я сказала, что у меня совсем нет денег. А он ответил, что ему нужны вовсе не деньги.
— Подонок, — пробормотал Смит, — ну и…
— Как ты думаешь, чего он хотел? — Горицвет сжала свои маленькие кулачки. — Он сказал, что у меня имеется кое-что получше. Я вскочила, чтобы убежать, и он не смог удержать меня. Но успел крикнуть вдогонку, чтобы я все обдумала. Велел возвращаться, когда успокоюсь. Сказал, что будет ждать.
— И ты убежала и спряталась в подвале?
— Мне надо было подумать, — вспыхнув от смущения, проговорила Горицвет. — Госпожа Смит отыскала меня и задала трепку, потому что я была пьяна. Я пошла наверх, но по дороге подумала, что, в конце концов, сейчас время Фестиваля и, может быть, все это не так уж и дурно. Но это казалось ужасно несправедливым. Хотя, если потом он оставит меня в покое, никто ничего не узнает, и я… ну, в общем, я опять пошла к нему. Но… — Она замолчала, жадно глотая воздух.
— Он был мертв?
Горицвет быстро кивнула, бросив на Смита вороватый взгляд облегчения.
— Сидел за письменным столом, словно привидение. И я убежала.
— Это не ты помогла ему отправиться на тот свет. Ты не подливала ему в пищу чистящее средство? — спросил Смит, чтобы покончить с этим раз и навсегда.
Горицвет замотала головой.
— Хотя это неплохая идея, — признала она. Неожиданно глаза ее расширились. — Кто-нибудь так делал? Это, должно быть, съело его изнутри, словно…
— Мы не знаем, отчего он умер. Я пытаюсь это выяснить, — отрезал Смит.
— Это не я, — заверила его Горицвет. — У такого подлеца, как он, наверняка было много врагов. Но теперь он уже никому не сможет навредить! — радостно добавила она.
— Ты ничего не трогала в его комнате?
— Нет, — быстро ответила Горицвет. — В городе Пылающей Горы частенько случались убийства, и я прекрасно знаю, что делать,
— Ну хорошо. Значит, ты никому об этом не рассказывала?
Горицвет покраснела и отвела взгляд.
— Только… доктору… потому что он спросил у меня, что случилось. Но он не скажет. Он очень тонкий человек.
— Для зеленюка, да?
— Я никогда не встречала таких, как он, — с чувством призналась Горицвет. — И он прекрасен. Вам не кажется? Я могу смотреть на него часами.
— Нет, не кажется, — сухо ответил Смит. — В другое время слова девочки позабавили бы его, но сейчас он чувствовал себя слишком усталым. — Иди помоги ребятам убрать террасу.
— Бегу, — заторопилась Горицвет.
Смит проводил ее взглядом, прижимая кружку с чаем к левому виску, где острее всего чувствовалась боль. От тепла становилось легче.
Бедняга все еще продолжал сидеть, размышляя над только что услышанным, когда в гостиницу вбежал какой-то мужчина.
Смит напрягся и с подозрением уставился на него, но не из-за внезапного появления незнакомца, а потому, что никак не мог сфокусировать взгляд. Очертания мужчины странным образом расплывались, создавая причудливую игру изменчивых цветов. На мгновение Смит даже засомневался, уж не вырвался ли на свободу призрак Меднореза, воспротивившись тому, что его тело лежит на трех блоках льда между бочкой маринованных устриц и куском копченой свинины.
Но когда незнакомец, слегка споткнувшись, приблизился к стойке, он как будто сгустился и приобрел четкие очертания. Он был высок, строен и совсем без одежды, если не считать искусной работы серебряного воротничка и набедренной повязки с таким же узором. В разгар Фестиваля подобный костюм не вызывал вопросов, однако что-то тревожно-знакомое угадывалось в облике молодого человека. Его можно было назвать довольно привлекательным: правильные мягкие черты лица, густые вьющиеся волосы. Но широко раскрытые глаза молодого человека были холодны и сверкали совершеннейшим безумием.
— Привет, — начал он, обдав Смита винными парами. — Насколько я понимаю, это… э-э… дружественно настроенная гостиница. Могу я видеть штуку, куда вы записываете имена посетителей?
Его голос тоже показался знакомым. Смит не сводил с него пристального взгляда.
— Вы имеете в виду регистрационную книгу?
— Ну разумеется, — согласился юноша, но в этот момент в гостиницу вбежали еще трое незнакомцев, и Смит наконец уловил сходство. Если бы лорд Эрменвир был повыше, без бороды, с густой шевелюрой, и его глаза не косили бы так сильно…
— Он здесь! — заревел один из незнакомцев.
— Умри, лживая свинья! — зарычал второй.
— Возмездие! — рявкнул третий.
Юноша произнес в ответ что-то непристойное и исчез. Смит неожиданно обнаружил, что держит в руках две кружки с чаем.
Трое мужчин замерли посреди холла.
— Он опять за свое! — закричал первый из них.
— Он здесь! — Второй незнакомец указал на чашку в левой руке Смита.
— Возмездие! — опять рявкнул третий, и они снова ринулись вперед. Но на этот раз на Смита.