Наложница императора

Семенова Татьяна П.

Подступив к Пекину, «иноземные варвары» выдвинули требования о выдаче пленных и немедленной сдаче города, иначе грозили штурмом и разрушением. Всем в столице было известно, что 1 октября в 12 часов дня иноземцы начнут атаковать, если городские ворота не будут открыты. Власти решили открыть ворота. Однако англичане и французы были так раздражены вероломным захватом парламентариев, что хотели уничтожить и дворцы Запретного города, так же, как летнюю резиденцию. Они выдвинули князю Гуну ультиматум, в котором требовали удовлетворения за убийства пленных и уплаты контрибуции. Обстановка накалилась до предела и если бы русский посланник генерал Игнатьев не поспешил предотвратить

столкновение, Запретный город просто стёрли бы с лица земли. Игнатьев выступил в роли посредника между воюющими сторонами и мастерски провёл переговоры в русском подворье, где жили миссионеры из России. Из всех иностранцев только они и оставались в Пекине во время этих событий, остальные покинули город, боясь расправы.

Китайские сановники во главе с князем Гуном явились в русское подворье, чтобы выслушать советы и наставления генерала Игнатьева.

Итак, теперь пекинскому правительству уже ничего не оставалось — только подписать договор, по которому китайская сторона выплатила огромную контрибуцию и узаконила ввоз опиума, причём пошлину на него сделали значительно меньше, чем на китайский чай и шёлк, ввозимые в Англию. К тому же китайская сторона разрешила пребывание послов иностранных держав в Пекине, уступила часть территорий англичанам, открыла одиннадцать портовых городов для торговли, возвратила собственность христианских церквей, разрешила миссионерство, дала китайцам право эмигрировать, которого жители Поднебесной никогда до этого не имели. Надо сказать, что Игнатьев проявил себя, как дипломат высочайшего класса. Китайские сановники называли его спасителем отечества и вообще всячески старались выразить свою благодарность. Конечно, русский генерал воспользовался этим, и в результате после ухода из столицы иностранных войск был заключён тот самый дополнительный русско-китайский договор по поводу Амурского и Уссурийского краёв. Граница с Китаем прошла по китайскому берегу Амура, что более чем удовлетворило русское правительство.

Сразу после вывода иностранных войск из Пекина, императорский двор не спешил покинуть Жэхэ. Сяньфэн был болен, а в 1861 году умер, вернее, «обрушился подобно горе». Лишь о простом человеке говорили «умер». О министрах и сановниках — «пришли к концу», о других чиновниках — «оставили почётные места», а император мог лишь «обрушиться подобно горе».

Перед смертью он назначил регентский совет из восьми человек во главе с Су Шунем, который должен был править Поднебесной, пока наследник не достигнет совершеннолетия. А будущему императору на тот момент ещё не исполнилось и шести лет. Во время церемонии возведения Цзайчуня на престол ему был присвоен девиз правления Тунчжи, что означало «совместное правление».

Знаменитый указ о даровании самоубийства своей драгоценной наложнице Сяньфэн передал на хранение непосредственно жене — императрице Цыань. Кто его надоумил написать этот указ, осталось загадкой. Возможно, он сам принял такое решение…

Ланьэр, узнав об указе, пришла в неописуемую ярость. Утешало её одно: всё-таки указ находится у Цыань. «Она не воспользуется им, — думала драгоценная наложница, — потому что я нужна ей. Ведь Су Шунь может захватить власть и сместить моего сына, он вполне способен на это, и тогда неизвестно, что ждёт Цыань. Скорее всего, Су Шунь избавится от неё… и от меня, конечно, тоже. Так что противостоять Су Шуню могу только я. Нет, он не отнимет у меня власти! Уж я об этом позабочусь».

Глава 9

ВСЁ ПОД КОНТРОЛЕМ?

По экрану большого ЖК-монитора бежали всё более частые цветные полосы. Они дрожали, ширились,

переплетались и в итоге абсолютно закрыли собою изображение. Начальник Секретной Лаборатории Роман Рафаэлевич Каюмов нахмурился и отодвинул в сторону бесполезную теперь мышь. Он бы решил, что это какой-то новомодный вирус, если б его компьютер не находился в одной сети со всеми «Фаэтонами». В том числе и с самым первым, который сейчас, как кошка у Киплинга, гулял где-то сам по себе. Подобный эффект, условно названный «виртуальные хронопомехи», уже наблюдался несколько раз, однако с такою силой — впервые.

«Как жаль, что Андрей Звонков теперь не с нами, — с тоской подумал Рафаэлич о своём старом друге — недавно уволившемся из Лаборатории физике. — Ведь именно он занимался всякими побочными эффектами в виртуальной реальности».

«Впрочем, что значит, не с нами? — Одёрнул сам себя начальник лаборатории. — Он же не умер, в конце концов!»

Каюмов набрал мобильный номер Андрея.

— Привет, — сказал он, как будто они расстались вчера. — Хочу с тобой посоветоваться.

— Привет. Всегда рад помочь. Машину новую решил покупать или разводиться надумал? — Звонков был настроен игриво.

— Дурацкие шутки, Андрей. Мне нужен твой совет по работе. Очень серьезный совет.

Повисла пауза.

— И вот так, в открытом эфире ты собираешься это всё обсуждать?

— Андрей, ты тоже заболел шпиономанией? Я прекрасно знаю все службы, которые могут писать наши с тобой разговоры, и буду долго смеяться, если они что-нибудь поймут в них.

— Ну, хорошо. Что случилось? — посерьёзнел Звонков.

— Помехи в локальной сети вышли практически на максимум.

— Так, а сколько «летчиков» одновременно «в воздухе»?

— Да в том-то и дело, что всего один! Правда, их там четверо. Расстояние небольшое — чуть больше века. И, главное — это наша самая первая машина…

— Всё, не объясняй, достаточно, — перебил Звонков. — Вы с ума сошли! Там же перерасход критического ресурса в системе общего контроля процентов на семьдесят. Больше двух третей в любом случае.

— И чем это может грозить? — спросил Каюмов, чувствуя, как нехороший холодок крадётся у него по спине.

— Н-ну… для этой машины — последняя гастроль, — приговорил Звонков. — Хотя, конечно, если перенастроить блок дефлекторного…

— Погоди! Они смогут вернуться?

— Не знаю, кто такие «они», но вернутся, обязательно вернутся, не дергайся! Только больше на этом «Фаэтоне» никуда не летайте.

— Понял, спасибо, Андрей! Я потом тебе перезвоню.

Рафаэлич разорвал связь и одной кнопкой вызвал начальника службы безопасности генерала Круглова.

Тот вошел так быстро, словно стоял за дверью. Или просто показалось, потому что задумался? Вид у генерала был странный. Нет, никто не требовал от сотрудников носить военную форму или парадный костюм, но всё-таки, как говорится, положение обязывает. А тут темная рубашка без галстука, халат зеленый, как у хирурга, а в руках почему-то паяльник и кусок провода — ни дать, ни взять, электрик до пенсии дорабатывает.

Однако спрашивать о всякой ерунде было некогда, и Каюмов задал другой вопрос:

— Николай, узнай-ка у Игната, за сколько он домчит отсюда до Крымского моста?

Круглов глянул на часы и, подумав ровно секунду, ответил:

— Ночью? За десять минут. И спрашивать нечего. Но там полно наших людей, Рафаэлич, всё под контролем. Они доставят их сюда как только, так сразу.

— Ты не понял, — стал объяснять Каюмов. — Я хочу сам поехать на Крымский мост.

— А-а-а, — удивился Круглов, — ну… в таком случае… — он замялся.