Нам здесь жить. Тирмен
Шрифт:
Как жахнем прямой наводкой по эстетскому донжону!
ТЕЗИС 2. В фантастике главное – эмоциональность, сопереживание, тонкие чувства, «невидимые миру слезы». «Над вымыслом слезами обольюсь» – все остальное (см. тезис 1) вторично по отношению к главному.
«Если герои живые, интересные, смышленые – любая идея покатит».
«Герои обязаны вызывать положительные эмоции разной степени интенсивности. Ведь в чем причины популярности футбола и непопулярности – водного поло? А в том, что в футбол многие играли, следовательно, считают этот вид деятельности достойным занятием, а значит, с симпатией в целом относятся к любому футболисту – «по умолчанию». Если герои вызывают более
Оно, конечно, да. Если герои смышленые, то все пучком.
А уж если вызывают положительные эмоции разной степени интенсивности…
Обратите внимание: о каких-либо других достоинствах, кроме героев и идеи, в приведенных цитатах не говорится вообще. Идея даже в данном случае отодвигается на второе место, а вперед вылезают герои.
Живые и смышленые.
В свое время Александр Галич пытался определить разницу между стихами и не-стихами. Вспоминал, как на московской кухне они с друзьями долго старались понять, чем отличается поэзия от псевдопоэзии. И в качестве примера привел четверостишие из Тютчева:
Вот иду я вдоль большой дороги В тихом свете гаснущего дня. Тяжело мне, замирают ноги, Ангел мой, ты видишь ли меня?А потом другое четверостишие, написанное в том же размере, с той же системой рифмовки:
Расцветали яблони и груши, Поплыли туманы над рекой. Выходила на берег Катюша, На высокий берег на крутой.Александра Аркадьевича волновало: как объяснить человеку, не чувствующему поэзии, не воспринимающему поэтического слова, что первое – это стихи, а второе – «техническое стихосложение»? Ну, зарифмовал. И ни одного образа. Есть подробная картинка: яблони, груши, туманы, речка. Вот Катюша вышла на берег. Фотография в семейном альбоме. Образная система отсутствует как класс. Но мы сейчас не об этом.
Эмоции слушателя налицо? Сколько угодно.
Может человек плакать под «Катюшу»? Безусловно!
Теперь вернемся к любимой фантастике, которая ждет нас, своих «сизых орлов», на крутом берегу.
Эмоциональность, конечно же, хороша. Сопереживание произведению, с нашей точки зрения, один из необходимых элементов восприятия. Книга, которая не вызывает сопричастности, становится абстрактной, умозрительной. Как бы чудесно она ни была написана высоким штилем и с лихо закрученным сюжетом, это тем не менее до конца не спасает – художественное произведение много теряет, если не трогает читателя за душу.
Все верно.
Но…
Эмоциональность – один из трех китов восприятия литературного художественного произведения. А именно: интеллектуальная, эстетическая и, собственно, эмоциональная составляющая, сопереживание. На этих трех китах держится и фантастика в том числе. Но среди троицы китов эмоциональность наиболее субъективна. Эмоциональный отклик может быть вызван совершенно нелитературным моментом в произведении. Грубо говоря, человек читает скверно написанную повесть с героями из картона и характерами из пластилина, вспоминает ситуацию, которая близка ему, похожа на ту, которая произошла в детстве с ним или с его родными… Естественно, у читателя пошла цепочка ассоциаций, переживаний, повесть запала в душу, стала любимой. Но мастерство писателя здесь ни при чем. Это случайное попадание в болевую точку конкретного человека.
И не имеет отношения к литературным достоинствам произведения.
В фантастике очень многие фэны, «заточенные» под эмоциональность в первую очередь, сводят сопереживание к отождествлению себя с героем произведения. В большей или меньшей степени. Молодые люди любят почувствовать себя Конаном-варваром и прочими мачо – отсюда и до альфы Центавра. Юные леди, мы думаем, тоже найдут немало обожаемых прототипов в фэнтези: кошки-оборотни, элегантные вампирши… Эмоций – навалом! Грубый варвар всех обидчиков замочил, вот я бы тоже хотел, да что-то не получается. Зато имею обалденный всплеск чувств, когда это получается у книжного персонажа. На самом деле, вопреки приведенной выше цитате, для эмоционального отклика не обязательно в жизни испытать на личном опыте проблемы Конана или дамы-вамп.
Если взять ту же трагедию влюбленных в «Ромео и Джульетте» – то вряд ли у многих, к большому счастью, имелся сходный личный опыт.
Но при этом забывается напрочь, что эмоциональное переживание – это не обязательно положительная эмоция. Если герой произведения, к примеру, маньяк-таксидермист и вызывает у читателя реальную ненависть, если ситуация гнусна и рождает омерзение – это тоже сопереживание. Тоже эмоциональное включение в книгу. Еще какое! Но далеко не всем по сердцу испытывать отрицательные чувства. Далеко не каждый может через трагедию прийти к катарсису, а не просто испортить на день пищеварение. И результат для «эмоциональника» налицо: мерзкий злодей, мерзкая ситуация, у меня отторжение – в итоге не нравится мне эта книжка! КНИЖКА ПЛОХАЯ. Читатель не понял, что он на самом деле мощно включился в эмоциональный слой книги, испытал именно те чувства, которые туда были заложены автором, что автор молодец и достиг своей цели. Все сделано правильно, книга написана талантливо, но мы имеем конфликт с установкой: «Сделайте мне приятно!».
Литература – она не для того, чтобы гладить человека по пузику и говорить, какой ты, брат, хороший и как ты похож на Конана-варвара.
Три кита, о которых мы говорили, – эмоциональность, эстетизм, интеллектуальность, – три ножки табурета. Три точки – устойчивая конструкция, всем известно. Человек, который пытается абсолютизировать или превознести над другими один из критериев, подобен человеку, который отпилил у табурета две ножки и пытается на оставшейся усидеть. Упал, ударился и обвинил писателя в отбитой заднице. К счастью, существует ряд умных и тонких читателей, которые могут оценить, что зачастую не книга плоха, а просто это, скажем, в области эмоций НЕ МОЯ книга. Мне лично она не понравилась, вызвала отрицательные эмоции или оставила равнодушным, но я понимаю, что это талантливая книга, которая не вошла со мной в «сердечный резонанс». Так скажет в ряде случаев грамотный, умный, корректный читатель. К сожалению, такое случается нечасто.
В свое время Чарльз Дарвин (когда он уже был стар, около восьмидесяти лет, если не изменяет память) писал в дневниках, что его перестали эмоционально трогать произведения Вильяма Шекспира. Из этого сэр Чарльз не сделал вывод, что Шекспир плох, что я наконец стал старше и понял, какая это все ерунда, начиная с сонетов и заканчивая пьесами. Он написал: «Что же СО МНОЙ случилось, что с возрастом я очерствел и разучился воспринимать Шекспира?»
Эмоциональный читатель – самый трепетный, он возвел в абсолют личную субъективность. Джоконда некрасива – значит, картина непрофессиональна, правильно? Я ж люблю блондинок, а она не блондинка. Этот принцип фэн автоматически переносит… Нет, даже не на книгу. Хуже: на автора. Поскольку метод оценки строится на самоотождествлении (с героями, ситуациями книги) и на содрогании сердечной мышцы, то фэн автоматом, неосознанно приходит к самоотождествлению с автором, принимая или отторгая не конкретную книгу – конкретного писателя. Он делает нелитературный (личностный) критерий оценки псевдолитературным, обобщающим творчество.
Он говорит: «Слушайте, я три года назад плакал над его книгами, а теперь плакать перестал. Автор – отстой, книжка – дрянь! Исписался, продался за гонорары!».
Дорогой наш, мало ли – может, автор тебя перерос, может, ты вырос из вчерашних штанов, изменился твой личный опыт. Тебя перестали трогать определенные вещи. Нас же не удивляет, что ребенок способен расплакаться, если вы не купили ему мороженое, а вы от такой драмы даже в затылке не почешете.
Фэн берет ряд субъективных моментов, вешает их на автора, как заслугу или недостаток… А эти эмоциональные «ордена» замкнуты на читателя, и только на читателя. Давайте вспомним старый анекдот: