Наместник
Шрифт:
Охрана без интереса отнеслась к моему ночному променаду, лишь отметили сей факт записью в планшете и вернулась к своим обязанностям. А я, хрустя гравием дорожки, неспешно начал на прогулку.
Ночь в этих широтах не приносила облегчения. Солнце разве что не жарило сверху, а воздух, если и похолодал, то лишь на пару-тройку градусов. Всё такой же плотный и, казалось, даже более влажный, чем днём. Как в предбаннике, честное слово! Хоть ножом его режь. Лёгкая рубашка быстро повлажнела, а идея прогулки перед сном сразу стала выглядеть сомнительным решением — променять прохладу кондиционированной комнаты
С другой стороны, мозг таки переключился на обработку зрительной информации — всех этих экзотических цветов, кустарника и деревьев, и прекратил крутить одни и те же факты под разными углами. Внезапно ему стало интересно, как называется вот это занятное дерево, у которого часть ветвей растёт не вверх, как положено, а вниз. Да ещё и вгрызаются в землю, становясь будто бы дополнительной корневой системой.
В середине сада, вдали от фасадного освещения посольства, располагалась небольшая беседка. Традиционные гнутые коньки крыши, увитые местным вьюнком колонны, две каменные скамьи. Я уселся на одну из них, чувствуя прохладу камня, и прикрыл глаза. Лёгкий ветерок шуршал листвой, скрипели о чём-то своём цикады… Хорошо! Так бы и сидел! Не вспоминая о событиях дня сегодняшнего и не думая о делах завтрашнего. Слушал бы болтовню жуков, вдыхал влажно-солёный запах моря. И верил бы, что всё хорошо. Мне этого безумно не хватало в последнее время — покоя и веры в то, что всё будет хорошо.
Сколько я так просидел, неизвестно. Но немало, не меньше чем полчаса, поскольку зад мой, сперва так восторженно отзывавшийся о материале скамьи — какой гладкий и прохладный! — теперь считал его жёстким и неудобным. Едва я напряг ноги, чтобы подняться и немного пройтись, как был остановлен голосом.
— Давайте ещё посидим, Игорь. Здесь удивительно тихо и спокойно.
Голос не принадлежал никому из обитателей особняка, но был при этом смутно знакомым. К тому же фраза была произнесена на русском языке, а не переведена лингвоботами, о чём свидетельствовал лёгкий акцент говорящего. Наверное, только поэтому я не вскочил сразу, как только его услышал, и не начал лупить вокруг себя пульсарами. Однако первой реакцией на голос всё же была попытка активировать эфир и окружить себя непроницаемым барьером. Но именно попытка — дара я не почувствовал, словно его не никогда было. Совсем!
Это повергло меня в состояние близкое к панике, настолько я успел сродниться с разноцветным узлом энергии, бьющимся у меня под сердцем. Всего на миг — всё же я был не плоть от плоти этого мира, а потому сумел довольно быстро перестроится и даже задать вопрос не дрожащим от страха голосом.
— Вы кто такой?
В конце концов, в саду четверо бойцов с модумным оружием! Стоит мне только голос повысить, они будут здесь! Если ещё живы, конечно. Как-то же обладатель этого голоса прошёл мимо них.
От тени, отбрасываемой высоким кустарником с широкими листьями, отделилась фигура человека и сделала шаг по направлению ко мне.
— Тень. Кажется, так вы с друзьями меня называете? Мне нравится.
Человек вышел на скудный лунный свет и я смог разглядеть его. Среднего роста, но очень плотного телосложения, этакий борец-вольник. Только одет он был не в то забавное трико, что носят борцы, а в традиционный китайский деловой костюм — тот самый гибрид пижамы и кимоно. Лицо его было европейским, но смуглым. Чёрные волосы аккуратно расчёсаны и уложены на левую сторону, а глаза выглядели сгустками тьмы из-за пляски теней.
— Тень? Тот итальянец из «Белого лотоса»?
— Он самый, — мужчина совершил светский поклон и указал рукой на свободную скамью. — Вы позволите? Мне бы хотелось обсудить с вами одно дело.
Почему-то в памяти всплыло одно из любимых изречений Пояркова, применяемое им в минуты раздражения: «Да вы совсем связь с реальностью утратили!» Оно полностью характеризовало моё эмоциональное состояние от наглого вторжения Потрошителя, или кому он там служит, в сад посольства, полный вооруженной охраны. Но затем я сложил свой пропавший дар с подобным же случаем в гостинице, причинами провала нашей слежки за встречей Топляка и Арцебашева, и пришел к выводу, что имею дело не с наглостью, а с хорошей подготовкой.
«Яо! Глеб! Тедань! — позвал я по „внутренней связи“. Ответа не было — полнейшая тишина в эфире, как и при обращении к дару. — Кто-нибудь, отзовитесь! У нас тут гость в саду!»
Может быть, вся команда сейчас дрыхла без задних ног, но мне, почему-то, в это не верилось. Слишком уж невероятное совпадение: отказ дара и «датских» капель одновременно. Скорее всего, отключивший меня от дара Тень, как-то отрубил и связь. Это… прискорбно, но не повод терять лицо.
— Прошу! — с иронией дал я разрешение человеку, который совсем в этом не нуждался. Дождался, пока он неторопливо обогнёт беседку и усядется на скамью, после чего поинтересовался: — И какое же дело вы хотели со мной обсудить в этот неприёмный час?
Чувствовал при этом я себя странно. С одной стороны, отрезанный от дара, я испытывал вполне понятный страх, ведь был беззащитен перед Тенью. Охрана охраной, но будем честны — успеть спасти меня они вряд ли успеют. С другой, внутри меня бурлила злая такая радость. Своими действиями нам удалось хорошенько расшевелить это змеиное гнездо. Настолько, что противник пошёл на переговоры. Свидетельством чему служил тот факт, что разговор Потрошитель начал не с атакующих аспектов — значит, он не планировал меня убивать. По крайней мере, сразу. Ему что-то нужно, и он не уверен, что сможет получить необходимое силой — так я это видел.
— Капсулы и удерживаемый вами против его воли человек. Я хочу, чтобы вы отдали их мне.
Ну точно — связь с реальностью утрачена!
— Раз вы так легко проникли на территорию посольства, то почему бы вам не пойти дальше? Возьмите их силой!
Тень вздохнул, как мне показалось, с сожалением.
— Ваш… как правильно?.. Земляк? Господин Арцебашев — сторонник этой стратегии. Будь на моём месте он — этот чудесный сад уже бы горел.
— А вы, значит, сторонник переговоров? — я вложил в этот вопрос столовую ложку мышьяка.
— Я — реалист. Будь мне проще забрать у вас нужные мне предметы и человека силой, я бы так и поступил. Но подобный подход дает всего восемнадцать процентов успеха, что меня не удовлетворяет. Переговоры же могут привести к положительному результату с вероятность шестьдесят восемь процентов. Поэтому я здесь и говорю с вами.
Проценты какие-то! Штат аналитиков у него, что ли, эти вероятности обрабатывает? Учитывает все факторы, включая температуру воздуха, скорость и направление ветра, а также эмоциональное состояние каждого человека? В другое время я посмеялся, но сейчас понимал, кто передо мной. Точнее, догадывался.