Напарница

Авербух Наталья Владимировна

Я покачала головой — напарник не так часто вспоминал моё старое имя (которое его стараниями я вообще не могла произнести, да и откликнуться только если он произнесёт), а уж ругаться при мне и вовсе не ругался.

— В Острихе лучшие в мире фальшивомонетчики, — пояснил не-мёртвый, как будто я его о чём-то спрашивала. — И они все связаны с такими, как я. Правда, за подделку серебра там отрубают руки.

Я содрогнулась.

— А если снова поймают — то и вовсе сжигают, — безжалостно добавил напарник. — Как и всех пособников не-мёртвых.

— Ты

шутишь? — с бессмысленной надеждой спросила я.

— Разумеется, — мрачно поддакнул вампир. — Как и господин Шерен пошутил… мерзавец.

Я поморщилась, но напарник не обратил на это внимания.

Он сидел рядом со мной на подоконнике, чуть покачивался и хмурился. Побарабанил пальцами по крашенным доскам, потом застыл в неподвижности.

— Тебе всё это сильно помешает? — осмелилась спросить я после долго молчания.

— Помешает? — хмыкнул вампир. — Да как тебе сказать? Распятья снимут, собак я усыплю, пить кровь всё равно не собирался, а если и захочу — всё скроет одежда. Противно просто. Очень противно.

Я сочувственно кивнула. Впервые я видела своего напарника таким… человечным. Вот именно сейчас, когда он нервничал и злился, пусть он боялся чего-то, нормальному человеку совсем непонятного.

Мне бы промолчать. Мне бы не соваться. Но, покивав немного, я не сумела сдержать любопытства.

— А… ров? Ров тебе не помешает?

— Ров? — несколько удивлённо переспросил вампир. — Ров помешает…

— Значит, это всё правда?! — с замиранием сердца спросила я. Вампиры боятся дневного света, вампиры боятся серебра, рябины, чеснока и святых символов. Вампиры не отражаются в зеркале и не могут перейти текучую воду… Я с новой силой ощутила, что мой напарник — не человек, что я делю подоконник с ожившим трупом…

— Что — правда? — недоумённо спросил вампир. — Я плавать не умею, придётся с туманом перелетать, а от этого мороки много.

Я застыла с открытым ртом. Это было… как сбывшийся сон, только вот сон очень страшный. Это правда?! Вампиры умеют насылать туман, вампиры могут становиться туманом?! А, может быть, ещё и лунным светом, пролезать в любые щели, как тараканы?

Сравнение несколько отрезвило моё распалённое воображение, и я постаралась взять себя в руки. А напарник неохотно продолжал:

— Чего рва бояться, там вода стоячая, не река всё-таки и даже не ручей. Идиоты… ни ров, ни канал текучую воду не заменят, они не настоящие.

— А… если будет настоящая? Текучая? Как же ты путешествуешь? — оторопело спросила я.

— День, гроб с землёй, лодка, — коротко отрезал вампир. — Ещё увидишь когда-нибудь. Ладно, не о том речь. Ты готова работать или будешь и дальше перемывать мне кости?

Что мне ещё оставалось, как не унять свою любознательность и не выразить полную готовность перейти к обсуждению насущных вопросов?

— Всё это чепуха и не имеет значения, — говорил напарник, немного успокоившись и перестав бояться невесть чего. — Мы должны успеть выявить связь Таспов с контрабандистами и убраться отсюда как можно раньше. Пока у нас много найдено, но мне не хватает самого главного…

— Чего не хватает? — ляпнула я, не выдержав паузы.

Вампир медленно повернул голову и смерил меня раздражённым взглядом.

— Те люди убили моего наставника. Ночью.

— И что же? — снова ляпнула я.

Раздражение в взгляде не-мёртвого сменилось презрением.

— Ночью. Вампира. Ты как это себе представляешь?!

Я пожала плечами. Мало ли способов.

— Вот именно! Значит — способ есть! Значит, нас могут убивать! На нас могут охотиться! Не как канцелярия по защите крови в Острихе, которая выслеживает, где мы спим днём. Иначе, совсем иначе! Во время охоты, в любую минуту! Ами, ты представляешь, что это значит?!

Лично я представляла только одно — если вампира можно убить ночью, значит, мой напарник не такой неуязвимый, как ему кажется. И ему следует быть осторожней в своих ночных вылазках. Об этом я ему и сказала, но вампир только отмахнулся.

— Мы должны этому помешать, — заявил мой напарник. Будь он человеком — я бы спросила, как он себя чувствует, потрогала бы лоб — уж не горячка ли. Но какая горячка у живого мертвеца? — Не смотри на меня так, Кати! Хорошо, я глупость сказал. Только… — Он ненадолго замолчал, а потом заговорил другим тоном: не лихорадочным, а твёрдым и решительным. И очень злым. — Я хочу найти тех, кто это сделал.

— Сделал — что? — переспросила я. — Ты же знаешь, кто держал нас с тобой в том подвале.

— Они сбежали, — с досадой ответил вампир. — Едва дождавшись утра. И мы видели только двоих. Нет, Ами, я хочу найти тех, кто убивал. Всех. И тех, кто им это оружие продал. И тех, кто его изготавливает — и ещё тех, кто его выдумал. И мы найдём их, не сомневайся.

Я не стала уточнять, что станется с теми людьми после нашей встречи. Им очень повезёт, если не-мёртвый подарит лёгкую смерть — на лице вампира была написана неумолимая жажда мести. Я вздохнула. Я не любила, когда напарник вспоминал Карлийля, своего погибшего учителя. Он почему-то считал меня виноватой в том, что я жива, а тот умер. И никогда не позволял мне это забывать.

Щека вампира нервно дёрнулась.

— Я не зову тебя с собой, — высокомерно произнёс он. — Сейчас есть задание, которое мы оба — ты и я — должны выполнять. И ты будешь делать всё, что я велю, потому что ты в служебном положении подчинена мне. Ясно?

Я кивнула. Хорошо, не напомнил, что не только в служебном. Интересно, почему? Гордость, наверное… ему, вампиру, можно быть и гордым.

— Нигде в мире никто не верит в вампиров. Поэтому контрабандисты могли запастись своим оружием только в Острихе. Господин Шерен как раз оттуда. Если он свой портрет переслал незаконно, то не погнушается и оружие с собой провести, даже если для этого надо якшаться с… — вампир сдержал ругательство и относительно спокойно закончил: — со всяким сбродом. Так что почти наверняка он с собой его привёз. И ты его для меня найдёшь, Кати.