Наперегонки с Саванной
Шрифт:
— Я говорила это о лошади.
— Я не верю тебе. Мой братан Вригли не сравниться со мной. Правда, братан? — он хлопает Вригли по боку.
— Джек всегда такой придурок? — спрашиваю я у лошади. Не могу поверить, что сказала это. Я чувствую, как мое лицо становится цвета клубничного мороженного, но Джек смеется и просто сияет. Мне лучше следить за своим языком, пока Гудвины не выгнали меня отсюда.
Я роюсь в своем заднем кармане и достаю леденец с апельсиновым вкусом. Вы знаете, что некоторые люди принимают успокоительное? Ну, а я ем конфеты. Я снимаю
— Кто ты? — спрашивает Джек с этой дерзкой ухмылкой на его лице. — Ты пришла с сенатором Рольстаном, чтобы встретиться с моим отцом сегодня? Вы с ним родственники?
Я? Родственница сенатора? Я смотрю вниз на мои дырявые джинсы, ботинки и узкую черную футболку. Я собираюсь признаться, что только переехала в Хиллкрест и, следовательно, никогда не смогу заговорить с их семьей, потому что Гудвины охраняют свою частную жизнь, но мужчина выбегает из дома и бежит прямо к нам, так что я ничего не успеваю сказать.
— Джек! — мужчина одет так же, как и Джек: заправленная рубашка, темные джинсы и ковбойские сапоги. — Эбби Винчестер звонит на домашний уже восемь раз со времени завтрака и ищет тебя. Я собираюсь разбить телефон об стену.
Восемь раз? Са-мо-у-бий-ца, пою я про себя.
Джек держит поводья Вригли жесткой хваткой и делает глубокий вздох.
— Привет, пап.
Мистер Гринвуд продолжил:
— Почему ты не отвечаешь на сотовый… — он замолчал и посмотрел на мои рыжие волосы, веснушчатую кожу и короткое тело, будто созданное управлять лошадьми, затем его глаза расширились. — Ты дочь Дэнни Барроу?
— Да, я Саванна Барроу.
— Ты дочь нашего нового конюха? — Джек нахмурился.
— Могу ли я увидеть тебя в моем кабинете, сын? — Мистер Гудвин проводит рукой по волосам.
— Конечно, сэр. Саванна, можем ли мы встретиться позже? Мы могли бы…
— Сейчас же, — говорит мистер Гудвин.
Джек обвязывает поводья Вригли вокруг столба, его голос меняется с обычного на супер серьезный.
— Рад познакомиться с тобой, Саванна. Если ты извинишь меня, — затем он исчезает внутри дома с отцом и тремя собаками вокруг его ног.
Я осторожно глажу морду Вригли и смотрю на белый особняк.
Сейчас, когда Джек узнал, кем я на самом деле являюсь, дочерью конюха, он даже мельком не взглянул на меня.
Замечательно.
Глава 2. Испытание
На пути в Хиллкрест для получения конных принадлежностей, я обхожу каменную стену, которая служит в качестве ограждения собственности. Мама сказала мне однажды: “Богачи называют эти стены рабскими”. Было странно слышать от мамы такое, я начала отрицать, а она продолжила: “Мы можем это игнорировать или учиться на своей истории. Я предпочитаю второе”.
Что бы только я сейчас не отдала, чтобы снова услышать её голос.
Она умерла, когда мне
Папа работал конюхом у состоятельного владельца конюшни, которого больше интересовали азартные игры, чем собственные лошади и их тренировки. Также его не волновала вся это чепуха, что у его работников нет страховки, он тренировал лошадей на площадке, когда те были уставшими, загнанными или еще хуже.
Вскоре после того, как мама умерла, папа сказал, что ему нужна моя помощь с кобылицей по кличке Муншадоу, которая стала вялой после того, как у нее забрали первого жеребенка. Мистер Кейтс совершенно не волновался по этому поводу, но только не я. Я сказала папе, что помогу ей почувствовать себя лучше.
Я потерла нос кобылы и поймала её взгляд.
— Я тоже знаю, как ты себя чувствуешь, теряя кого-то.
Я начала объезжать Муншадоу вскоре после того и каждый день у меня получалось все лучше. Она заставила меня гордиться собой. И как только я хорошо её узнала, то рассказала ей свой секрет.
Единственный?
— Я люблю своего папу, но никогда не стану работать за такую жалкую зарплату, как он. Я хочу большего.
***
Раньше, в Чарльстоне папа проводил 99 % своего времени в конюшне, и переезд в Теннесси нисколько не изменил его привычку. Так что, предположив, что папа в конюшне, я направилась в Гринбрэир, где содержатся самые лучшие лошади Гудвинов. Это самая фантастическая конюшня, которую я когда-либо видела; там стоит хитрая цифровая установка, которая отпугивает мух и комаров и воспроизводит музыку 24/7.
У меня даже нет айпода, чтобы горланить песни.
После того, как я забрала конные принадлежности, я иду через грязь в Гринбрэир, проходя мимо двух конюшен поменьше. У Гудвинов во владении около 40 лошадей, но места у них хватит и на 1200. Очевидно, они зарабатывают, сдавая в аренду стойла владельцам чистокровных жеребцов, которые также используют тренировочные трассы Гудвинов, чтобы подготовиться к скачкам на этих выходных. Мистер Гудвин содержит кучу народа: ветеринаров, кузнецов, которые подковывают лошадей, фермеров, которые заготавливают сено, множество конюхов и берейторов, уборщиков стойл.
Я подхожу к входу в Гринбрэир, чтобы найти отца, и замечаю, что группа парней сидит на нижних ступеньках.
— Что за сборище ленивых задниц?
Папа встает, а другие парни начинают смеяться.
— У нас перерыв, — папа тянет меня в свои объятья, я зарываюсь носом в его рубашку, вдыхая земельный запах травы, сена и папиной кожи. Моему отцу только 36 лет, а его рост делает его еще моложе.
Когда я отстраняюсь, встаю на носочки и сканирую толпу.
— Гил здесь?
— Гил? Зачем он тебе?