Наполеон. Последняя любовь
Шрифт:
— Ты никуда не пойдешь, Бетси, об этом не может быть и речи! Ты отправишься спать.
Бетси нахмурилась, словно не понимая твердости решения матери.
— Но, мама…
— Никаких «но», юная леди, — продолжала госпожа Бэлкум. — Ты отправляешься спать без всяких разговоров.
— Но мама, мне нужно сказать вам что-то… очень важное.
Вильям Бэлкум улыбнулся жене.
— Мне кажется, дорогая, нам следует выслушать это очень важное сообщение.
Бетси сразу воспользовалась представившейся возможностью.
— Когда я вырасту… Ну, когда я буду замужем, и у меня будут
— Возможно тебя это волнует, — улыбнулась мать дочери, — а меня — нет. Дорогая моя, ты придумаешь, что им рассказать. Тебе это не составит труда.
— Бетси, — спокойно промолвил господин Бэлкум, — дитя мое, мне хотелось бы взять тебя с собой, но я уверен, что на пристани не будет женщин. Там может собраться довольно шумная толпа… Ты же понимаешь, что там даже может завязаться потасовка. Тебе там лучше не быть. Я знаю, что мама не собирается на пристань. И Джейн.
Джейн была на два года старше Бетси и сидела напротив младшей сестры. Было видно, что ее совершенно не интересовало прибытие императора Наполеона. Она о чем-то глубоко задумалась. Она превратилась в юную леди и перестала носить длинные панталоны. Ее больше интересовали приемы, балы, наряды и поклонники. Джейн была стройной хорошенькой брюнеткой, превратившись в спокойную и воспитанную юную леди.
Бетси сильно отличалась от старшей сестры. Не достигнув четырнадцати лет, она обещала стать поразительной красавицей. Но пока что оставалась сорванцом. Ее интересовали ее пони и спортивные игры, которыми она занималась с друзьями. Девушка не очень много времени уделяла своей внешности и нарядам. Она ничего не делала со своей копной светлых локонов, только причесывала, как поднималась с постели. Следует признаться, что Бетси не была аккуратной девушкой, и эту ее черту с трудом переносила обычно терпеливая мать. У нее были выразительные огромные сверкающие синие глаза. Она предпочитала ходить без шляпки, щеки у нее сильно загорели, а нос обсыпан неяркими веснушками.
Сара Тиммс, цветная служанка, присматривала за сестрами и помогала накрывать на стол и подавать еду. Она вошла в столовую с тарелками, чтобы разложить тушеное мясо. Она была крупной женщиной в широком и ярком платье, на голове — повязка ярко-красного цвета. Она обожала этот цвет, всегда старалась его носить. У Сары были добрые темные глаза.
— Мисс Бетси, ваша мама права. Этот Бомпарт — ужасный человек. Он до вас доберется и вырвет у вас сердце, а потом… его слопает!
— Сара, я не спрашивала твоего мнения, — улыбнулась госпожа Бэлкум. Она была милой хозяйкой, но слуги должны знать место.
— Нет, миссус. Вы никогда не спрашиваете моего, как это… мнения… А я его постоянно высказываю…
— Да, Сара Тиммс, ты никогда не держишь при себе свое мнение, — вздохнув, заявила госпожа Бэлкум. — Мне кажется, у тебя имеется мнение по каждому поводу.
Толстую Сару в этот момент больше всего волновала ее «малышка» Бетси. Она расстроилась, как это часто бывает с юными девицами, в сущности, из-за пустяка.
— Почему ты не ешь мясо, девочка? — спросила Сара.
— Ты же знаешь, что я терпеть не могу тушеное мясо. Оно все в волокнах и безвкусное.
Отец строго взглянул на дочь.
— Юная леди, вам прекрасно известно, как сложно сохранять мясо свежим на этом острове. Нам повезло, что у нас вообще есть мясо. Не знаю, что нас ждет дальше. К острову причаливает все меньше судов. Возможно, все станет лучше, если среди нас будет жить такой уважаемый человек. Будь умницей и ешь мясо.
— Мама, может, вы мне позволите вместо мяса яйцо?
— Никаких яиц! — заявила Сара. — У нас их и так мало. Этот Бомпарт ест только цыплят, скоро на острове не останется вообще кур и яиц.
Вильям Белкум считал, что ему придется поставлять продукты для Наполеона и его окружения, и его глаза засверкали.
— Должен признаться, что подобные мысли не приходили мне в голову. Возможно, стоит об этом подумать. — Он налил себе еще бокал вина. — Сара, ты действительно боишься этого человека?
— Конечно, боюсь! Сегодня ночью я буду себя вести, как все остальные нормальные люди на острове. Лягу в постель и с головой накроюсь одеялом. Так ему до меня не добраться!
Менти Тиммс, муж Сары, также прислуживал в семействе Бэлкум. Он принес очередные кушанья. От него обычно было мало толку, рубашка его постоянно выбивалась сзади из-под пояса брюк. Руки у него дрожали, когда он ставил блюдо в центр стола.
— Ти, ты опять прикладывался к бренди, — резко заметил господин Бэлкум.
— Что, сэр? — Менти приходилось повторять вопрос дважды. Иначе он не понимал, о чем его спрашивают.
— Ты меня отлично слышал, Ти. Ты успел отведать бренди?
— Нет, сэр. Никакого бренди. Нет, сэр. Я его не пил.
— Почему у тебя трясутся руки? Ты тоже боишься этого Бонапарта?
Менти был до смерти рад тому, что его господин отвлекся от основного вопроса, и даже не желал, чтобы тот его повторял.
— Именно так, сэр. Да, сэр, вы правы. Я тоже боюсь этого Бонумпарта.
— Значит, ты не хочешь отправиться в город, чтобы взглянуть на него?
— Нет, сэр?
Сара обошла стол и встала позади Бетси.
— Девочка, я знаю, что ты не ешь тушеное мясо. Я испекла тебе лепешку. Хочешь принесу?
— Да, Сара, пожалуйста. Но мне нужен для лепешки сироп.
— Малышка, и сладкий сироп есть.
— Надеюсь, что и для меня тоже. Мне нравится сладкий сироп, — заявил хозяин дома.
— Мистер Бэлкум, сироп только для Бетси.
В этот момент госпожа Бэлкум сделала одно открытие.
— Бетси! — резко сказала мать. — Рядом с тобой собака! В столовой! Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не таскала ее с собой в столовую?
Бетси положила руку на голову маленькой собачки и жалобно проговорила:
— Мама, пожалуйста. Ты же знаешь, что Снуки растет не так быстро, как остальные собаки. Они все пытаются его покусать и не подпускают к миске. Если я не стану за ним присматривать, он сдохнет от голода.
— Бетси Бэлкум, только не в столовой! Ты его кормила с тарелки?