Нареченные кровью
Шрифт:
– Не думаю, что все настолько серьезно. Тем более опасность же реальная.
– И мы не знаем, когда она придет на порог, через месяц, год или даже столетие! Это калгала! Он прожил полторы тысячи лет в тени, он ждал так долго. Кто знает зачем? И кто знает, почему он появился именно сейчас?
Ярослав потер лоб ладонью, а затем запрокинул с него всю свою шевелюру назад к затылку. Он уже не выглядел таким счастливым и довольным собой.
– Выходит, я опять налажал.
– Да, – сухо подтвердила вальмирия.
– И что теперь?
– А теперь нужно ждать возвращения Володара. По крайней мере, ты дал нам достаточно времени,
– Володар не такой уж и плохой.
– Не забывай, мой клан приговорил и казнил его.
– Это было почти тысячу лет назад!
– Такие раны не заживают. Только не в сердцах староверов.
– Но ты же говорила, что его клан заслужил свою казнь. И он принял это решение.
– Он принял его тогда, когда жил законами кодекса, и это далось ему отнюдь нелегко. Мы не можем утверждать, что он принимает его и сейчас, живя в Аресале.
– Что просто так гадать? Через три дня узнаем.
Каяра ухмыльнулась. Легкомысленное отношение старого оборотня к жизни, ее порядком забавляло и злило одновременно. Решать проблемы по мере их поступления – было его главным жизненным девизом. Вот только именно это его отношение зачастую и добавляло проблем.
– Порой, меня сильно удивляет тот факт, что некогда ты был легендарным четвертым генералом армии Триединства.
– Согласись, в сражениях-то я толк знаю! Да и в шахматах не плох! – отшутился Кросс.
Да, Ярослав был для современного мира героем, точнее для Триединства. Оборотень-сирота, некогда подобранный солдатами в лесу еще младенцем. Он лежал в корзине совершенно один, был кем-то брошен и оставлен умирать. Вырос в замке, стал солдатом и дослужился до генерала. Доблестный воин и еще тот смутьян. Он повидал немало сражений, не раз оборонял порт Торса на континенте, отправную точку для кораблей, идущих в Аресал, от коргов и восставших кланов против власти. Он был единственным учеником первых двух генералов в новой истории. Список его побед был весьма внушительным.
Но, не смотря на все это, сейчас он больше походил на глупого юнца. И не потому, что был плохим воином или предводителем. Просто он никогда не оказывался по ту сторону баррикад, на которой с рождения была Каяра. Он был далек от того отголоска древности, в котором росла последняя кровь клана Ринса. Да он и сам часто любил повторять одну и ту же фразу: "Дела чистокровных не понять и даже лучше не пытаться".
Когда он покинул Аресал, увидев в действиях Триединства не борьбу за мир, а просто истребление неугодных, он отправился в белую пустыню. Где волей судьбы наткнулся на самый древнейший клан чистокровных, который дожил до этих времен. Увидев ту силу и мощь, которую уничтожали веками, бывший генерал был поражен. Он долго не мог поверить самому себе, что некогда, все существа были подобны членам клана Ринса. Скорость, сила, красота обрамляли благородные сердца этих существ. Честь и достоинство были для них не просто красивыми словами, а их воздухом, их жизнью. Он остался подле этого клана на долгие года, изучая древний мир, религию, пытаясь понять кодекс и принять его всем своим сердцем.
Никто из Ринса никогда и не думал принимать его в свои ряды. Он стал им другом, странным и весьма вальяжным, но забавным и справедливым. Никто и не думал, что он когда-либо сможет посвятить свою жизнь служению кодекса, никто этого и не просил. Клан, в большей степени мать Каяры, видели в нем олицетворение того будущего поколения, которое было достойно их жертвы. Ведь они некогда ушли, чтобы дать новому миру жить, возможность развиваться без них, идти своим путем. Они поступили подобно древним отцам, их богам, позволяя своим потомкам сделать свой правильный выбор, пусть и далекий от их учений, но который должен был оказаться по своему достойным этой жертвы.
– Да, с этим не поспоришь, – улыбнулась наследница Ринса, сменив гнев на милость.
– Все теперь совсем плохо? – удрученно поинтересовался оборотень.
– Нет, просто немного сдвинулись фигуры, но расклад в целом тот же. Последнее слово будет за Володаром Ситалом. И надеюсь, оно будет нам на руку, это и в их интересах тоже.
– Тогда почему ты меня отчитывала?
– Ты дал Триединству ложные надежды. Я никогда не хотела подминать под них ни Гальдимеш, ни оставшиеся древние кланы. Это будет равноправный союз, иначе и быть не может. Я не стану создавать еще большее объединенное государство и вмешиваться в ход истории, да и не могу этого сделать по нашим законам. Я здесь только для того, чтобы выполнить свой долг, защитить будущее этого мира и отомстить за свой клан.
– А что для тебя важнее?
– И то и другое.
– Так не бывает!
– Я не смею исполнить месть за клан, жертвуя при этом потомками трех рас, которые мой клан и был призван защитить, дать возможность им на существование. Но и оставить месть не в силах, того требует кодекс и мое сердце. Мне в любом случае нельзя пренебречь ни тем, ни другим. Я должна найти решение, которое не осрамит полторы тысячи лет светлой памяти клана Ринса и доверие нашего отца – бога Одара.
Ярослав посмотрел на наследницу тринадцатого княжьего клана сначала с сомнением. Потом выдохнул и в очередной раз напомнил себе, что перед ним стоит не просто шестнадцатилетняя девочка, а живое воплощение кодекса. Он с грустью перевел взгляд на огонь свечи.
– Интересно, какое оно?
– Ты о чем?
– Я о твоем сердце, Каяра. Мне все еще интересно, какие ваши сердца, ваши желания. Вы же не можете и, правда, хотеть всего того, что диктует вам кодекс.
– Ярослав, Ринса и есть кодекс. Мы его живое воплощение. Карах была его матерью, она написала первый кодекс, и он стал отражением ее души, зова ее крови. А мы ее потомки, наследники этой крови, причем в полном ее великолепии или ужасе, для кого как.
– Знаешь, раньше я думал, что вы такие из-за того, что храните воспоминания предыдущих поколений, начиная с Карах. Именно воспоминания – делают нас такими, какие мы есть. И возможно, именно поэтому вы все по сути ее воплощения, продолжения, не знаю, как правильно подобрать слова. Но вот ты, у тебя есть лишь только записи, мертвые страницы книг. Ты не получила этих воспоминаний…
– Они у меня, просто из-за ненадлежащей передачи, преждевременной кончины моей матери, они спят и выскакивают видениями. Надеюсь, с их пробуждением, все нормализуется. Они нам сейчас очень нужны.
– Да, конечно, воспоминания полторы тысячелетней истории – это, несомненно, бонус. Но я не о том… А о том, что сейчас у тебя их нет. Нет воспоминаний Карах, но ты продолжаешь говорить ее словами, словами кодекса. А мне бы хотелось узнать, а какой бы была Каяра, сама по себе, вне этого наследия. Тебя, как отдельную личность.