Шрифт:
Александра Сашнева
Наркоза не будет
ПРОЛОГ
Все так и было.
Конечно, все имена и фамилии изменены.
Кроме тех, кому уже все равно.
Странно.
Наступает момент, и какая-то случайная мелочь - жест, предмет, оброненная невзначай фраза - абсолютно меняет не только твою жизнь, но и жизнь тех, кто оказался рядом.
И мало того, вдруг понимаешь, что жизнь - совсем не то, что ты думал. И та земля, что двадцать пять лет честно держала тебя, ни с того, ни с сего оказалась хрупким ледком над бездонной пропастью, в которую ты летишь и летишь, как в
Все перевернулось.
Люди стали призраками, призраки плотью, предметы символами; слова, звуки обрели угрожающую твердость; смерть стала привычкой или прихотью.
И надо выбрать...
Просто выбрать то или это.
Свободу, любовь, свет, предательство, безопасность, истину, прошлое, будущее... Будущее уже началось, оно зреет внутри каждого твоего шага, внутри каждого взгляда, слова, жеста. Оно зреет в тебе таинственным плодом. Зло в нем или благо?
Никто не скажет, как все на самом деле.
Но надо выбрать...
Просто выбрать то или это.
Я слышу голос флейты, мягко вплетающийся в голос прибалтийских волн. Слышу шелест осоки и шорох песка, текущего тонкой струйкой из руки. И огромное безграничное небо, пронизаное силой ветра и света.
КАЛЕЙДОСКОП
ЯМА
Рита лежала в глубокой яме. Далеко вверху, на фоне синего прямоугольника неба ходили какие-то люди и кидали вниз горсти земли. Комки попадали в лицо, но Рита не могла их стряхнуть - руки не чувствовались, будто их нет. Рита только жмурилась и пыталась сдуть земляную пыль, направляя воздух нижней губой. Кричала, чтобы ее вытащили, но люди то ли не слышали, то ли делали это нарочно и горка земли на лице становилась все больше. Рита начала задыхаться, заплакала в отчаянии, дернулась и увидела, что на самом деле ее лицо закрыто пледом, поэтому нечем дышать, а на груди лежит что-то тяжелое. Она стянула плед и разглядела вытаращенные глаза на черной негритянской морде.
– Мудак, что ли?
– сказала Рита раздраженно.
– Другого-то места...
В этот момент она поняла - что негр ее не слышит и даже не знает, что лежит в такой неудобной позе, потому что у него в виске аккуратная дырочка. Рита подняла голову и увидела около себя огромный "Десерт Игл". Она подумала, что скорее всего еще не проснулась, но решила по любому уйти отсюда. Как можно быстрее.
Выбравшись из-под негра, Рита увидела на диване, мокром от крови, еще парочку черных. Напротив окна - рыжий тощий Лоер без половины черепа. Комок кровавого фарша у его ног - скрюченный остаток Леры. Ее окоченевшая рука продолжала сжимать "Вальтер ППК".
Бутылки, бычки... Светло-рыжие клочья волос Лоера покачивал сквозняк, и ненужные ему теперь адвокатские мозги жирными пятнами стекали по стене. Весь этот натюрморт был слегка припудрен белой кокаиновой пылью.
За окном, над фрагментом тусклого питерского пейзажа, клубились пепельные февральские облака.
Рита ошалело пыталась сообразить, что же случилось. В памяти было ровное гладкое место. Руки стали удивительно легкими и как бы не настоящими. Рита опустилась на четвереньки и прямо с пола втянула по очереди обеими ноздрями.
В голове чуть просветлело.
Нужно вытереть стаканы и все остальное, за что могла схватиться. Слава богу, не испачкалась ни в каком дерьме. Рита направилась в ванную, чтобы посмотреть в зеркало. Полоска желтого света падала в полумраке коридора на затоптанный пол. Дверь жалобно скрипнула.
На очке, придерживая штаны посиневшими пальцами, с дыркой во лбу, сидел Мишенька. Лицо его сохранило не то грусть, не то разочарование, не то просто усталое выражение человека, который долго над чем-то мучился, но и наступивший отдых не принес ему долгожданного покоя. На полу, лицом вниз, со снесенным черепом валялся еще один негр. Из ванны торчали синие женские ноги. Рита не стала смотреть на то, что скрывалось под водой, быстро вышла назад. Она хотела запомнить Анечку живой, без трупных пятен.
– Кто же это все устроил?
– спросила она сама себя вслух.
В ответ жалобно скрипнула рассохшаяся половая доска. Рита сделала еще несколько шагов по комнате. На столике около магнитофона обнаружилась небрежная груда сидюков. Луч света бликанул на голубом зеркале пластинки и выхватил из провала памяти крупным кадром первый, еще неосознанный проблеск.
Рита резко оглянулась и посмотрела на руку Леры, сжимающую пистолет. Точно - перстня с пятикратным алмазом не было и жалобно оттопыренный палец уже посинел.
Рита почувствовала, как по спине пробежал холодок.
Вспомнила. Все вспомнила...
КРАСНАЯ СТРЕЛА
Поезд медленно приближался к перрону Московского вокзала. Низкое влажное небо без конца сыпало на питерские крыши, вечно тоскующие по Европе, белую труху снега. Рита стояла у забрызганного влагой вагонного окна и смотрела на проплывающие мимо мутные очертания города. Пассажиры с чемоданами пробирались к выходу, спотыкаясь об ее ноги в огромных экстремальных ботинках. Рита с трудом пыталась сдержать зевоту, и то и дело, протирала чуть припухшие глаза. Какая-то маленькая девочка, лет пяти, внезапно остановилась около Риты и дернула ее за рукав.
– На... Тетя! Посмотри!
– сказала она и протянула Рите трубку калейдоскопа.
Рита послушно взяла игрушку. В призме зеркального колодца шевельнулись цветные стеклышки и сложились в завораживающий рисунок, будто неведомое инопланетное животное шевелилось в своей норе, давая возможность подглядывать. Разноцветная кристаллическая решетка, неожиданно меняя цвет и форму, уводила взгляд в бесконечность, продолжая состояние сна.
– Спасибо...
– сказала Рита мрачновато улыбнувшись и протянула игрушку назад.
Девочка засмеялась тихим по-детски шелковым смехом:
– Правда красиво?
– Правда, - ответила Рита и посмотрела в окно на приближающийся вокзал.
– Теть!
– настойчивая девочка опять потянула за рукав.
– А ты не знаешь, где все это помещается? Ведь тут так мало места!
– Там система зеркал...
– начала объяснять Рита.
Но в это время появилась родительница девочки и, схватив ребенка за руку, повела к выходу.
Рита снова с трудом сдержала зевок и помахала вслед. Мимо спешили самые нетерпеливые пассажиры, но она не торопилась оказаться в тамбуре в первых рядах.