Народная Русь
Шрифт:
Звездное небо представляется глазам зоркого пахаря «грамоткой», написанной по синему бархату. «Не прочесть этой грамотки, — говорит он, — ни попам, ни дьякам, ни умным мужикам». А между тем, для последних-то, оказывается, эта грамотка является не совсем тайной, — недаром они с поразительной для оторванного от природы горожанина точностью угадывают по расположению звезд время ночи. Ночное звездное небо — такие же безошибочно-верные часы для деревенского путника, что и крикливый вестник полночи петух — на дворе.
Не все звезды для русского хлебороба одинаковы. Знает он, что «звезда от звезды разнствует во славе», а потому и различает если не все, то хотя некоторые из жемчужин россыпи звездной. Так, знает он «Вечерницу» — первую вспыхивающую вечером звезду, назовет и «Денницу» — позднее всех своих сестер погасающую на небе, только-только
На деревенской Руси, среди старожилов, всегда были — и теперь есть — свои самобытные звездочеты, знающие не только звезды «блудячую» (планету) да «хвостатую» (комету), появляющуюся, по их словам, не то к войне, не то к голоду, или к моровому поветрию, либо к какому-нибудь другому народному бедствию, а различающие почти всякое светило в звездном царстве, раскинувшемся по синему небу. Так, например, — говорят они, — есть на свете «Чигирь-звезда». Это — не что иное, как Венера науки о звездах. Чигирь-звезда предсказывает человеку счастье и несчастье. В начале XIX-го столетия ходил на Руси в списках следующий сказ старинных звездочетов об этой звезде: «Сия бо звезда едина именем Чигирь есть меж всеми звездами, десять мест во всяком месяце имеет, а по трижды приходит на всякое место коегождо месяца. Сие бо есть великая мудрость. Аще кто добре горазд и разумеет месячному нарождению, той видит и кий круг ведает сия звезда Чигирь. Аще ехати, или идти куда, или селиться, — смотри, на которую сторону та звезда стоит: аще она станет противу, и ты противу ея не езди никуды. Во дни первый, одиннадцатый и двадцать первый состоит Чигирь на востоце, и ты храмины не ставь, на дворе главы своей не голи. Во дни вторый, дванадесятый и двадцать вторый стоит Чигирь меж востоком и полуднем, и… рожденное будет курчя и бесплодно. Во дни третий, тринадцатый и двадцать третий стоит Чигирь на полдни, и ты в те дни в полдни не купайся, в баню не ходи: изойдешь лихом, или учинится переполох». Большая Медведица слывет в народной астрономии за «Сажар» (или «Стожар») звезду. По этому созвездию советуется охотникам выходить смело на всякого дикого зверя, кроме одного только медведя. Плеяды, по народному определению — «Утиное Гнездо»; Пояс Ориона — «Кичаги», Арктический Пояс — «Железное Колесо», Млечный Путь — «Становище». Три звезды, находящиеся подле Млечного Пути, зовутся «Девичьими Зорями». Падающие звезды, при виде которых старые богобоязненные люди причитают свое «Аминь, аминь! Рассыпься!», а молодые произносят заветные желания, — зовутся «Маньяком».
О «Девичьих Зорях» дошло до наших дней старинное сказание. Жили-были, гласит оно, — на белом свете три сестры («родством и дородством — сестра в сестру»). Жили они в одном доме, без отца-матери: «сами правили домом, сами пахали, сами хлеб продавали». Проторяли к сестрам дорожку свахи-сваты, да было им всем диво-дивное: «Придут к воротам, ворота сами растворяются; пойдут к избе — двери сами отойдут настежь; взойдут в избу — в избе нет ни живого, ни мертвого, как после мора. Постоят, постоят, так и пойдут ни с чем. Выйдут на улицу, посмотрят на окна, а у окон сидят три сестры вместе, прядут одну кудель»… Стали все за это считать трех сестер ведьмами; и надумали бабы-свахи сжить девок со свету. Чего-чего только они ни придумывали, лишь бы загубить их! Поджигали даже то городьбу их, то избу: и огонь не берет… По знахарям-ведунам хаживали: и те ума не приложат, что с тремя сестрами сделать!
Увидали-подглядели однажды ночью зоркие бабьи глаза, что летит поднебесьем Огненный Змей прямо к дому ненавистных им трех сестер: «полетал-полетал, да и прочь полетел: и Змей их не берет!» Но вот — мало ли, много ли времени прошло: умерли сестры, все сразу. Узнали об этом свахи-бабы, пошли поглядеть на покойниц, — пошли, а самих страх берет: послали наперед себя мужиков. Пошли, осенясь крестным знамением, мужики, подошли к городьбе, — «городьба расступилась на четыре стороны», подошли к избе, — «изба рассыпалась на мелкие щепки». Сказание заканчивается словами: «Тут-то мужики догадались, что те три сестры были прокляты на роду. Да и после смерти им худое житье досталось: век гореть зорями. Вот их уже немного осталось: только три пятнышка»…
По девичьей примете, звезды падают не только к ветру, как говорят старые люди, а и к девичьей судьбе: в какую сторону о Святках звезда упадет, когда на нее смотрит загадывающая девушка, — в той стороне и «суженый» (жених) ее живет.
Немало говорят о звездах и сельские поговорки,
Нельзя назвать особенно точными «астрономические» наблюдения, веками слагавшиеся в народной Руси; но все они, но каждая пословица, каждое поверье о небесном мире, говорят о том, что не одним только хлебом насущным жив наш народ-пахарь, — хотя дума об этом нелегко достающемся всякому трудящемуся человеку даре Божием и не отходит от хлебороба до гробовой доски.
IV
Огонь и вода
Огонь и вода — две враждебных друг другу, две непримиримых, хотя иногда и работающих одна на другую, стихии. Русский народ, тороватый на красную речь, на прошел мимо них со своим живым, перелетающим из века в век словом. Есть у него про каждую из этих стихий наособицу и вместе о них обеих свой сказ, выразившийся во многом-множестве пестрых пословиц, загадок, поверий и преданий, — несмотря на всю враждебность — зачастую объединяющих обе эти могучих стихии, по воле умудренного седой стариною народа-сказателя.
Огонь, в представлении язычника древней Руси, являлся сыном Неба (Сварога), — почему и величали его в те, затонувшие во мраке веков времена «Сварожичем», воздавая ему поклонение: «… и огневи молятся, зовут его Сварожичем…», — писал об этом некий Христолюбец. Позднейшее сказание, записанное в «Памятниках отреченной литературы» (II, 445), гласит о том, что произошел огонь от очей Божиих. «Как огонь зачася?» — вопрошается в этом сказании. — «Архангел Михаил зазже огонь от зеница Господня и снесе на землю!» — дается ответ. Солнце принималось пращурами народа-пахаря, одухотворившего всю видимую природу, за всевидящее око Творца. Таким образом, и по народному мировоззрению, огонь является исходящим от прекрасного светила дня.
Вода, — как было уже сказано выше (см. гл.1) — по стародавнему слову русского народа, доискивающегося до начала начал вселенских, представляется кровью земли.
«Огонь нисшел с небеси», — гласит благочестивая простодушная мудрость. «Воды небесные поят землю», — продолжает она, приговаривая: «Огонь да вода — супостаты!», «Вода — всему господин; воды и огонь боится!» Дает мудрый тысячелетний опыт народа добрый совет пахарю — «держаться за землю», «дружиться с землей», но при этом совете оговаривается: «С огнем не шути, с водой не дружись, ветру не верь!», «Дружись с землей: от земли вшел, земля кормит, в землю пойдешь!», «Огонь да вода — нужда да беда!», «Огонь — царь, вода — царица, земля — матушка, небо — отец, ветер — господин, дождь — кормилец, солнце — князь, луна — княгиня» и т. д.
По народному представлению, огонь наделен необычайной силою-мочью, но вода — сильнее огня («земля — сильнее воды, человек — сильнее земли»), «Хороши в батраках огонь да вода, а не дай им — Бог своим умом зажить!» — предостерегает поздних потомков богатыря Микулы Селяниновича старина. «Не топора бойся — огня!» — добавляет она: «С огнем, с водою не поспоришь!», «Огню да воде Бог волю дал!», «Ходить у огня — обжечься, у воды — замочиться!», «Вор ворует — хоть стены оставит, огонь придет и стены унесет!»
По образному русскому выражению, огонь — «богатырь-воевода», а вода — «сама себе царь». Заберет силу вода, так ее, — приговаривает народная Русь, — «и Белый Царь не уймет»… От огня, по ее крылатому слову, вода ключом кипит, а водой и огонь заливают. Вода — еще более, чем огонь, опасная для неосторожных людей стихия. «Водою мельница стоит, от воды и погибает!», «И тихая вода крутые берега подмывает!», — гласят народные присловья: «Вода сама себя кроет, а берег — знай — роет!», «Всегда жди лихой беды от большой воды!» Об этом же приговаривает и такая поговорка, как: «Пришла беда, разлилась вода: переехать нельзя, а стоять не велят!» Безвыходно-опасное положение, в какое попадают все, невнемлющие опыту старых, перешедших поле жизни людей, изображается на простонародном языке выражением — «Из огня да в полымя!», или еще более меткими: «Из огня да в воду», «Только и ходу, что из ворот да воду!»…