Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в 5 томах. Том3
Шрифт:
Однажды Иван, купеческий сын, отправился на плотике по морю охотничать с дядькою; вдруг увидели они, что плывут к ним тридцать кораблей. На тех кораблях была царь-девица с тридцатью другими девицами, своими назваными сестрицами. Когда плотик сплылся с кораблями, тотчас все тридцать кораблей стали на якорях. Ивана, купеческого сына, вместе с дядькою позвали на самый лучший корабль; там их встретила царь-девица с тридцатью девицами, назваными сестрицами, и сказала Ивану, купеческому сыну, что она его крепко полюбила и приехала с ним повидаться.
Тут
Царь-девица наказала Ивану, купеческому сыну, чтобы завтра в то же самое время приезжал он на это место, распростилась с ним и отплыла в сторону. А Иван, купеческий сын, воротился домой, поужинал и лег спать. Мачеха завела его дядьку в свою комнату, напоила пьяным и стала спрашивать: не было ли у них чего на охоте? Дядька ей все рассказал. Она, выслушав, дала ему булавку и сказала:
А. Васнецов. Скит
– Завтра, как станут подплывать к вам корабли, воткни эту булавку в одежу Ивана, купеческого сына.
Дядька обещался исполнить приказ.
Поутру встал Иван, купеческий сын, и отправился на охоту. Как скоро увидал дядька плывущие вдали корабли, тотчас взял и воткнул в его одежу булавочку.
– Ах, как я спать хочу! – сказал купеческий сын. – Послушай, дядька, я покуда лягу да сосну, а как подплывут корабли, в то время, пожалуйста, разбуди меня.
– Хорошо! Отчего не разбудить?
Вот приплыли корабли и остановились на якорях; царь-девица послала за Иваном, купеческим сыном, чтоб скорее к ней пожаловал; но он крепко-крепко спал. Начали его будить, тревожить, толкать, но что ни делали – не могли разбудить; так и оставили.
Царь-девица наказала дядьке, чтобы Иван, купеческий сын, завтра опять сюда же приезжал, и велела подымать якоря и паруса ставить. Только отплыли корабли, дядька выдернул булавочку, и Иван, купеческий сын, проснулся, вскочил и стал кричать, чтоб царь-девица назад воротилась. Нет, уж она далеко, не слышит.
Приехал он домой печальный, кручинный.
Мачеха привела дядьку в свою комнату, напоила допьяна, повыспросила все, что было, и приказала завтра опять воткнуть булавочку.
На другой день Иван, купеческий сын, поехал на охоту, опять проспал все время и не видал царь-девицы; наказала она побывать ему еще один раз.
На третий день собрался он с дядькою на охоту; стали подъезжать к старому месту; увидали: корабли вдали плывут, дядька тотчас воткнул булавочку, и Иван, купеческий сын, заснул крепким сном. Корабли приплыли, остановились на якорях; царь-девица послала за своим нареченным женихом, чтобы к ней на корабль пожаловал. Начали его будить всячески, но что ни делали – не могли разбудить.
Царь-девица уведала хитрости мачехины, измену дядькину и написала к Ивану, купеческому сыну, чтобы он дядьке голову
Только распустили корабли паруса и поплыли в широкое море, дядька выдернул из одежи Ивана, купеческого сына, булавочку, и он проснулся, начал громко кричать д а звать царь-девицу; но она была далеко и ничего не слыхала.
Дядька подал ему письмо от царь-девицы; Иван, купеческий сын, прочитал его, выхватил свою саблю острую и срубил злому дядьке голову, а сам пристал поскорее к берегу, пошел домой, распрощался с отцом и отправился в путь-дорогу искать тридесятое царство.
Шел он куда глаза глядят, долго ли, коротко ли, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, – приходит к избушке; стоит в чистом поле избушка, на куричьих голяшках повертывается. Взошел в избушку, а там Баба-яга костяная нога.
Б. Зворыкин. Баба-яга
– Фу-фу! – говорит. – Русского духу слыхом было не слыхать, видом не видать, а ныне сам пришел. Волей али неволей, добрый молодец?
– Сколько волею, а вдвое неволею! Не знаешь ли, Баба-яга, тридесятого царства?
– Нет, не ведаю! – сказала яга и велела ему идти к своей середней сестре: та не знает ли?
Иван, купеческий сын, поблагодарил ее и отправился дальше; шел шел близко ли далеко ли долго ли коротко ли, приходит к такой же избушке, взошел – и тут Баба-яга.
– Фу-фу! – говорит. – Русского духу слыхом было не слыхать видом не видать а ныне сам пришел. Волей али неволей, добрый молодец?
– Сколько волею, а вдвое неволею! Не знаешь ли, где тридесятое царство?
– Нет, не знаю! – отвечала Яга и велела ему зайти к своей младшей сестре: та, может, и знает. – Коли она на тебя рассердится да захочет съесть тебя, ты возьми у ней три трубы и попроси поиграть на них: в первую трубу негромко играй, в другую погромче, а в третью еще громче.
Иван, купеческий сын, поблагодарил Ягу и отправился дальше.
Шел-шел, долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, наконец увидал избушку – стоит в чистом поле, на куричьих голяшках повертывается; взошел – и тут Баба-яга.
– Фу-фу! Русского духу слыхом было не слыхать, видом не видать, а ныне сам пришел! – сказала Яга и побежала зубы точить, чтобы съесть незваного гостя.
Иван, купеческий сын, выпросил у ней три трубы, в первую негромко играл, в другую погромче, а в третью еще громче. Вдруг налетели со всех сторон всякие птицы; прилетела и жар-птица.
– Садись скорей на меня, – сказала жар-птица, – и полетим, куда тебе надобно; а то Баба-яга съест тебя!
Только успел сесть на нее, прибежала Баба-яга, схватила жар-птицу за хвост и выдернула немало перьев.