Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 2
Шрифт:
Шел-шел и пришел в лес. Захотелось ему голод утолить, глядь-поглядь — перед ним три куста с ягодами: на одном кусту ягоды белые, на другом красные, а на третьем черные. Попробовал, скушал черных ягод — выросли у него большие рога, скушал красных ягод — все тело шерстью обросло. Что тут делать, как тут быть? «Эх, заодно пропадать! Дай еще попробую». Сорвал белых ягод, съел — и рога свалились, и шерсти как не бывало, да еще таким красавцем сделался, что ни в сказке сказать, ни пером написать... (Окончание такое же, как и в предыдущем списке; доктор продает королевне коробочку черных и красных ягод, а после вылечивает ее и берет за себя замуж.)
Сказка про утку с золотыми яйцами
№195 [90]
Было-жило два брата: один богатый, другой бедный; у бедного — жена да дети, а богатый — один как перст. Пошел бедный к богатому и стал просить: «Накорми, братец, сегодня при бедности моих детей; нам и пообедать нечего!» — «Сегодня мне не до тебя, — говорит богатый, — сегодня у меня всё князья да бояре, так бедному не приходится тут быть!» Облился бедный брат слезами и пошел рыбу ловить: «Авось бог даст — поймаю! Хоть ухи дети похлебают». Только затянул тоню, и попал ему кувшин. «Вытащи меня да разбей на берегу, —
90
Место записи неизвестно.
AT 567 (Чудесная птица). В AT наряду с многочисленными европейскими учтены варианты, записанные в Средней Азии, Малой Азии (Турции), Индии, Индонезии, Африке, а также франко-американские, испано-американские (последние записаны отчасти от американских негров) варианты. Русских — 44, украинских — 18, белорусских — 1. Сюжет встречается во многих сборниках сказок неславянских народов СССР — башкирских, казахских, туркменских, абхазских, адыгских, осетинских и других. Для восточнославянских, болгарских, многих тюркоязычных вариантов сюжета о чудесной птице характерно иное, чем в западнославянских и западноевропейских развитие действия: любовник женщины (обычно купчихи) — хочет съесть чудесную птицу, но съедают ее дети. В западных вариантах мотив неверной жены отсутствует. Формирование и распространение сюжета связано с индийскими («Катхасаритсагара»), персидским («Тути-намэ»), монгольским («Шиди-хюр») и другими литературными памятниками древнего Востока. Первые русские публикации сказок типа 567: Повествователь.., с. 28—47; Сказка о утке с золотыми яичками. СПб., 1789; Погудка.., III, № 8, с. 35—48. Многочисленны лубочные издания XIX в. Народная сказка о чудесной утке получила своеобразное отражение в рассказе В. Г. Короленко «Оленевский скит». Исследования: AarneA. Das M"archen vom Zaubervogel. Vergleichende M"archenforschung. — M'emoires de la Soci'et'e Finno-Ougrienne. t. XXV. Helsingfors, 1908, S. 143—200; Horalek K. Poh'adkoslovne studie. Praha, 1964, s. 19—20. Вступительный эпизод сказки отчасти напоминает сюжет о двух долях (AT 735. См. текст № 304), с которым нередко в восточнославянских сказках контаминируется сюжет о чудесной утке, как и в близких русским сказках неславянских народов СССР (например, Башк. творч., II, № 28). После слов «и куда как разбогател скоро!» (с. 51) Афанасьевым приведены два варианта начала сказки:
«Вариант 1: Жил старик со старухой в большой бедности. В доме нет ничего; дети сидят без хлеба да горькими слезами заливаются. Выпросил старик у соседа ружье и пошел в лес; не удастся ли, думает, птицы какой застрелить да семью накормить. Целый день ходил по лесу — нет да и нет удачи; стал домой ворочаться, глядь — сидит на дереве птица. Старик поднял ружье и только прицелился — птица ему промолвила человеческим голосом: «Не бей меня, добрый человек! Возьми лучше живую, я тебе на добро пригожусь!» Взял он ту птицу домой, и что ни день — стала она нести ему по золотому яичку, одно другого краше. Дождался старик светлого Христова воскресенья и пошел к царю христосоваться золотым яичком; царь тому несказанно обрадовался, сделал его купцом и наградил вольным торгом.
Вариант 2: Жил старик со старухою; занимался старик охотою, лавливал и птиц перелетных и зверей прыскучих. Говорит однажды старуха: «Поди-ка, старик, в лес; не поймаешь ли чего на заговенье, а я богу помолю». Пошел старик в лес; ходил, ходил, не видал ни птицы перелетной, ни зверя прыскучего, только и поймал, что одну птичку-синичку; да ведь птичка-синичка куда невеличка! На ней нечего взять. «Понесу ее на базар, — думает старик, — авось кто купит!» Попался ему на базаре купец, сторговал синичку, заплатил деньги и взял ее себе. У той синички под крылом было написано: кто ее съест, тот царем сделается...»
После слов «тот станет золотом плевать» (с. 51) указан вариант: «Кто съест потрохи, у того будет золота без выгреба: что ни встанет поутру, а под изголовьем комок золота лежит. — В другом списке сказано: кто съест печенку, у того каждое утро под изголовьем двадцать пять рублей готово. Два мальчика съели эту печенку, на другой день проснулись, а в головах у каждого из них лежит по двенадцати рублей с полтиною».
Богатый брат позавидовал, озлобился: «Отчего так разбогател мой брат? Теперь я нужнее [91] , а он богаче стал! Верно, какой-нибудь грех за ним водится!» — и пошел в суд с жалобой. Дошло это дело до самого царя. Зовут того брата, что был беден да разбогател скоро, к царю. Куды девать утку? Дети малы, пришло жене под присмотр отдать; начала она на базар ходить да яйца по дорогой цене продавать, а была собой красавица и слюбилась с барином. «Отчего, скажи, вы разбогатели?» — расспрашивает ее барин. «Да нам ведь бог дал!» А он приступает: «Нет, скажи правду; коли не скажешь, не стану тебя любить, не стану к тебе ходить». И таки не пришел к ней день-другой; она позвала его к себе и рассказала: «У нас есть утка — день несет золотое яичко, день серебряное». — «Принеси-ка эту утку да покажь, какова птица?» Оглядел утку и видит — на брюшке у ней золотыми буквами написано: кто съест ее голову, тот царем будет, а кто — сердце, тот станет золотом плевать.
91
Беднее.
Позарился барин на такое великое счастье, пристал к бабе: «Зарежь да и зарежь утку!» Отговаривалась она, отговаривалась, а покончила тем, что зарезала утку и поставила в печь жарить. День был праздничный; ушла она к обедне, а тем временем прибежали в избу два ее сына. Вздумалось им перекусить чего-нибудь, заглянули в печь и вытащили утку; старший съел голову, а меньшой сердце. Воротилась мать из церкви, пришел барин, сели за стол; смотрит он — нет ни сердца утиного, ни головы. «Кто съел?» — спрашивает барин и таки дознался, что съели эти два мальчика. Вот он и пристает к матери: «Зарежь-де своих сыновей, из одного вынь мозги, из другого сердце; а коли не зарежешь —
Бежали-бежали, уморились и оголодали. В чистом поле пастух коров пасет. «Пастушок, пастушок! Дай нам хлебца». — «Вот вам кусочек, — говорит пастух, — только всего и осталось! Кушайте на здоровье». Старший брат отдает меньшому: «Скушай ты, братец, ты малосильнее, а я подюжее — могу и так стерпеть». — «Нет, братец, ты все меня за ручку тащил, хуже моего утомился: съедим пополам!» Взяли, пополам разделили, съели и оба сыты стали.
Вот пошли они дальше; идут всё вперед да вперед дорогою широкою — и разбилась та дорога надвое; на распутии столб стоит, на столбе написано: кто в правую руку пойдет — царем сделается, кто в левую руку пойдет — богат будет. Малый брат и говорит большому: «Братец! Ступай ты в правую руку, ты больше меня знаешь, больше меня снести можешь». Больший брат пошел направо, меньшой — налево.
Вот первый-то шел-шел и пришел в иное царство; попросился к старушке ночь ночевать, переночевал, встал поутру, умылся, оделся, богу помолился. А в том государстве помер тогда царь, и собираются все люди в церковь со свечами: у кого прежде свеча сама собой загорится, тот царь будет. «Поди и ты, дитятко, в церковь! — говорит ему старушка. — Может, у тебя свеча прежде всех загорится». Дала ему свечку; он и пошел в церковь; только что входит туда — у него свеча и загорелась; другим князьям да боярам завидно стало, начали огонь тушить, самого мальчика вон гнать. А царевна сидит высоко на троне и говорит: «Не троньте его! Худ ли, хорош ли — видно, судьба моя!» Подхватили этого мальчика под руки, привели к ней; она сделала ему во лбу печать своим золотым перстнем, приняла его во дворец к себе, вырастила, объявила царем и вышла за него замуж.
Ни много, ни мало пожили они вместе, и говорит новый царь своей жене: «Позволь мне поехать — разыскивать моего малого брата!» — «Поезжай с богом!» Долго ездил он по разным землям и нашел малого брата; в великом богатстве живет, целые кучи золота в амбарах насыпаны; что ни плюнет он — то все золотом! Девать некуда! «Братец! — говорит меньшой старшему. — Поедем к отцу нашему да посмотрим: каково его житье-бытье?» — «Хоть сейчас в дорогу!» Вот приезжают они к отцу, к матери, попросились к ним в избу роздых сделать, а не сказывают, кто они таковы! Сели за стол; старший брат и начал говорить про утку с золотыми яичками да про мать-лиходейку. А мать то и дело перебивает да речь заминает. Отец догадался: «Не вы ли — мои детки?» — «Мы, батюшка!» Пошло обниманье, целованье; что разговоров тут было! Старший брат взял отца в свое царство жить, меньшой поехал невесту искать, а мать одноё покинули.
№196 [92]
Был-жил старик со старухою: старика того звали Абросимом, а старуху Фетиньею, и жили они в великой скудости и бедности и имели одного сына по имени Иванушка, который и был уже по пятнадцатому году. В один день старик Абросим промыслил краюшку хлеба и принес домой, чтоб накормить свою жену и сына, и лишь только принялся резать — вдруг из-за печки выбежал Кручина, выхватил из рук его краюшку и ушел опять за печь. Тогда старик начал Кручине кланяться и просить, чтоб он отдал краюшку назад, потому что ему с семьею своею есть нечего. Кручина старику на то сказал: «Я тебе краюшки твоей не отдам, а за нее подарю тебе уточку, которая всякий день будет несть по золотому яичку». — «Хорошо, — сказал Абросим, — я сегодня как-нибудь без ужина пробуду; только ты меня не обмани и скажи, где та уточка?» — «Завтра поутру, как ты встанешь, — отвечал ему Кручина, — поди в свой огород и там в пруду увидишь утку, которую поймай и возьми к себе в дом». Абросим выслушал его слова и лег спать, а поутру встал рано, и пошел в огород, и, увидев в пруду утку, несказанно обрадовался; стал ловить утку и скоро поймал, принес домой и отдал ее Фетинье. Старуха пощупала утку и сказала мужу, что утка с яичком.
92
Перепечатано Афанасьевым с лубочного издания.
AT 567. Образ Кручины, обитающего за печью, сходен с образом доли в сказках типа 735 и черта, укравшего у бедняка краюху хлеба, в сказках типа 810 А. Если обычно в сказках о чудесной птице повествуется о судьбе двух сыновей неверной жены, съевших птицу, то в нашем варианте героем является единственный сын купчихи.
Тогда они оба обрадовались, и посадили утку в корчагу, и покрыли решетом, а через час после того посмотрели и увидели, что утка снесла золотое яичко. Тогда утку пустили погулять по полю, а яичко старик взял, и понес продавать в город, и продал то яичко за сто рублей, и, взявши деньги, пошел на рынок, и накупил всякого харчу, и принес домой. На другой же день та уточка снесла опять такое же яичко; Абросим и то продал. И таким образом та уточка несла всякий день по золотому яичку, и старик в малое время весьма обогатился, и сделался богат, и состроил себе в городе большой дом и множество великое лавок, и накупил разных товаров, и начал торговать. Жена же его, Фетинья, понялась [93] с некиим молодым своим приказчиком и стала его любить; а тот приказчик ее не любил и только выманивал у нее деньги.
93
Сошлась (Ред.).
В одно время, когда Абросим ушел закупать новые товары, приказчик пришел к Фетинье и, говоря с нею, увидел уточку, которая несла золотые яички, поймал ее, и любовался, и приметил, что под крылышками у ней подписано золотыми буквами: «Ежели кто ту уточку съест, тот царь будет». Тогда приказчик, не сказав о том Фетинье, стал ее упрашивать, чтоб она, любя его, зажарила ту утку. Однако Фетинья ему отвечала, что она не может и не смеет ее зарезать, потому что от нее их счастие зависит. Приказчик же начал усильно просить Фетинью, чтоб она ту уточку из любви к нему зарезала и зажарила. Фетинья же, долго думая и боясь своего мужа, не смела того сделать; но после ослепилась и уточку зарезала и поставила в печь. Приказчик отлучился, обещаясь вскоре назад прийти; а Фетинья пошла в город. И на ту пору пришел домой Иванушка, сын ее, и захотелось ему есть. Он начал искать чего-нибудь пообедать и нашел в печи жареную уточку; вынувши ту утку из печки, съел ее всю дочиста и ушел со двора опять в лавку. Потом пришел и приказчик и кликнул Фетинью. Когда же она пришла, тогда приказчик велел ей подать жареную утку. Фетинья тотчас бросилась в печь и, увидев, что утки нет, испужалась и сказала приказчику, что утка из печи пропала. Тогда приказчик на нее рассердился и сказал ей: «Ты, конечно, сама утку скушала!» Разбранился и ушел из дому.