Нарушая запреты. Вопреки…

Кофф Натализа

– Я лично убью его, если ты пересечешь границы города!

Всего одна фраза, и Ящер покинул палату. И Ждана знала, что этот мужчина выполнит свою угрозу. Да он и не угрожал, а констатировал факт. Ждана ослушается – отец умрет. Все четко и понятно.

Девушка устало села на краешек кровати и заплакала. Всего на секунду ей показалось, будто за дверью палаты кто-то стоит. Но она просто не нашла в себе силы проверить, не показалось ли ей, что именно властный Яков стоял там.

С этого дня прекратилось всякое общение с отцом. Теперь даже телефонные звонки были под запретом. И Ждана не стала возражать. Нет, Ждана, конечно,

любила своего родителя. Но и простить не могла. Она слишком хорошо помнила, как уговаривала его не садиться за руль. Но поскольку сама водить не умела, а отец был слишком скуп, чтобы вызвать такси, управлял машиной сам. И Якова она отлично понимала. Мужчина потерял свою семью и вполне объяснимо, что хочет теперь отомстить за их смерть. Но как именно? Чего ждать девушке от этого властного Ящера? Несмотря на то, что сама оказалась такой же жертвой безалаберности и безответственности своего родителя, Ящера она не осуждала. Пусть и сетовала на судьбу.

А потом, когда проблемы со здоровьем почти исчезли с ее горизонта, Ждана вновь столкнулась с Яковом. Он появился также неожиданно, как и в первый раз. Ее выписали из клиники. Она стояла на крыльце и совершенно не знала, куда ей теперь идти. Знакомых у нее не было. Все друзья остались в родном городе. Из родни – отец, с которым общаться ей было нельзя. И здесь появился он.

Помимо своей воли Ждана залюбовалась этим красивым мужчиной. Светло-серое пальто, строгие брюки, до блеска начищенные ботинки, белоснежная рубашка – придавали ему строгий официальный вид. Однако он не вязался в мыслях Жданы с криминальным воротилой. Жесткий бизнесмен – да, а вот преступник – нет. Совсем никак.

Но что-то было в его взгляде, что-то такое, отчего все кругом прятались. Медсестра, вышедшая проводить девушку, бесшумно скрылась. Никто не подходил к ним, даже охрана держалась в стороне.

– Здорова? – вместо приветствия сказал Яков.

Ждана осторожно кивнула, гадая, чего на этот раз ожидать от «благодетеля». Яков просто развернулся и пошел в сторону машины. Сев в нее, посмотрел на девушку, все также стоявшую на крыльце клиники. И кивнул, указывая на место рядом с собой. Нетерпеливо кивнул, словно девушка испытывала его терпение. Ждана послушно села в салон автомобиля. Спустя полчаса полного молчания, которое нарушал только звук тихой музыки, льющейся из динамиков, машина остановилась.

– Говорят, ты умеешь петь, – всего одна фраза, но издевка, сквозящая в ней, заставила Ждану расправить плечи и холодно посмотреть на Ящера.

По крайней мере, девушка надеялась, что ее взгляд был холодным и отстраненным. А не загнанным, как у человека, который четко осознавал, что его жизнь отныне принадлежит не ему самому, а другому человеку. Более сильному.

– Да, я окончила музыкальную школу, – ответила Ждана ровным голосом, – Но вам ведь это известно, Яков Алексеевич?

Откуда, вот откуда взялась в ней уверенность? Или это просто отчаяние? Кто разберет….

Яков ухмыльнулся. Вернее, его губы растянулись в ухмылке, а глаз коснулся металлический холодок.

– По субботам с девяти до десяти, – Ящер кивнул на шестиэтажное здание с яркой вывеской: Ночной клуб «Пятигорье».

– Жить я, конечно же, буду в подвале? Или на чердаке? – невесело рассмеялась Ждана.

Яков молчал, и, нажав кнопку на дверной панели, опустил стекло перегородки, отсекавшей салон от водителя.

– Павел,

проводи! – короткий приказ Ящера подсказал Ждане, что разговор окончен.

– До встречи, Яков Алексеевич, – спокойно проговорила девушка и, открыв дверь, вышла из машины.

Порыв ветра швырнул снежинки в ее лицо, заставив отвернуть голову. И боковым зрением Ждана заметила изучающий взгляд мужчины. Взгляд, в котором не было того холода, надменности и пренебрежения, которые сквозили еще минуту назад. Ждана моргнула, прогоняя наваждение, и пошла навстречу новому этапу своей жизни.

Отныне ей предстояло петь в ночном клубе. Она была «против» такой карьеры, но ее мнение никого не интересовало. Ей не нравилась публика, раздражал яркий свет, запах алкоголя и громкая музыка. Но ведь ее никто не спрашивал. Да и, если честно, все оказалось немного лучше, чем успело нарисовать ее воображение.

Да, она пела в ночном клубе, но пела всего около часа. Да, она сидела на сцене перед пьяной публикой, но никто не смел приблизиться к ней. Даже персонал не смотрел в ее сторону. Тот самый Павел, либо кто-то из охранников, проверенных и немногословных, каждый вечер забирал ее из дома и привозил обратно домой. Дом, который также предоставил Ящер. Небольшой одноэтажный коттедж, уютный и обособленный, с палисадником по периметру и высоким забором. Полнейшая изоляция.

Ждана пела по субботам, причем репертуар она подбирала сама. Иногда это были популярные песни модных исполнителей, либо что-то давно забытое. Но чаще Ждана исполняла свои композиции. Глубокие, полные смысла, горечи и отчаяния. А еще в них была надежда. Вернее, ее искра, такая, которую не погасить даже десятью такими Ящерами, сколько бы усилий они не прилагали.

Ждана вела замкнутый образ жизни, все ее общение сводилось к интернету. Она начала общаться со старыми друзьями. Но на вопрос «Куда пропала», Ждана неизменно отвечала, что теперь живет за границей, что она подписала контракт с одной компанией, совсем небольшой и расположенной очень далеко. Приехать не может. И когда сможет – не знает. Да друзья, собственно, и не рвались к ней. У всех своя жизнь.

Ждана пела, а на каждом выступлении почти физически ощущала на себе взгляд откуда-то сверху. Тяжелый и изучающий взгляд. Но из-за софитов, светящих на нее, рассмотреть она никого не могла. Но точно знала, что там, на балконе, сидел Яков.

Первые время она просто пела, стараясь отвлечься от всего. И только ее песни говорили за нее. Обычно ее выступления заканчивались поездкой домой и одиночеством, но однажды охранник Павел, прервав ее выступление, привел ее на тот самый балкон. К Якову.

Пятигорских занимал столик у перил. Он сидел в широком кресле, словно на троне. Он не смотрел на вошедшую девушку, его взгляд был направлен на сцену, словно Ждана все еще пела там.

– Вызывали, товарищ Яков Алексеевич? – улыбнулась девушка.

От ее слов Ящер вскинул бровь и повернул голову в сторону Жданы.

– Полегче, малышка, – тихо, едва различимо, шепнул Павел, и отодвинул кресло для Жданы. Та села и благодарно улыбнулась парню. С охранником у них успели сложиться дружеские отношения. По крайней мере, Ждане хотелось так думать.

– Нравится здесь петь? – нарушил молчание Ящер.

– Нет, – честно ответила Ждана, – Но вам же неважно мое мнение, не так ли?

Павел, стоя в дверях, кашлянул. Ящер поднял брови вверх.