Нарушенная клятва
Шрифт:
Я поем, пройду тестирование, снова поем, а затем буду тренироваться. Потом вернусь в камеру на ужин. И свет снова погаснет.
Из раза в раз выполняя все эти действия, я ждал и наблюдал. Собирал мелкие детали, которых однажды могло оказаться достаточно, чтобы что-то изменить.
Вот о чем я думал, когда мой шанс вдруг ворвался из ниоткуда с проникающим сквозь стены ревом предупредительной сирены.
Я резко сел на кровати. Сердце колотилось лишь немногим сильнее, чем обычно, но все мое тело напряглось.
В темноте продолжал
Хранители встревожились. Каким-то непостижимым образом выстроенный ими порядок был нарушен.
Этой лазейки могло оказаться достаточно.
Но мне надо правильно ею воспользоваться. На этот раз первый шаг плана, наброски которого мы составили в обрывках разговоров за последние несколько лет, зависел от меня, а не от моего брата.
Это с самого начала должен был быть я. Будь это так, и, возможно, это я бы…
Мой разум ухватил эту мысль и запер ее в стальной капкан. Я встал на ноги и сделал шаг к двери.
Встав у нее, я прижался лбом к прохладной металлической поверхности, изо всех сил прислушиваясь к доносящимся из коридора звукам. У меня не было острого слуха Зиана или его способности видеть сквозь стены, но люди снаружи шумели так сильно, что даже через вой сирены я улавливал слабые признаки их присутствия.
Едва я начал прислушиваться, по коридору прямо у моей двери прогремели тяжелые шаги. К тому моменту, как я их распознал, человек уже пронесся прочь – слишком быстро, чтобы я мог до него добраться.
Стиснув зубы, я еще сильнее напряг слух.
Настолько ли плоха ситуация, что сбегутся еще больше сотрудников объекта? Или эта возможность уже выскользнула у меня из рук? Впервые с тех пор, как мы собрали все детали, необходимые для реализации нашего плана, наши тюремщики оказались в, казалось бы, невыгодном положении.
Кто знал, когда это могло случиться снова.
Прислушиваясь, я прижал пальцы к двери и направил ощущение своей силы изнутри черепа через грудь и руки. Нужно было подготовиться. Для осуществления этого гамбита требовались все мои силы – все силы, что оставили мне хранители.
С самого прибытия на новый объект мы обнаружили, что наши способности – даже те, которые мы скрывали, – оказались подавлены. Сдержаны. Они добавляли в пищу или воздух что-то такое, что, должно быть, притупляло, ослабляло действие таящегося в нас оружия.
Хранители думали, что смогут помешать нам организовать еще один побег. Но они не начисто лишили нас сил. Для этого им наверняка пришлось бы довести нас до полного отупения, а они хотели, чтобы мы были в состоянии плясать под их дудку и выполнять приказы.
На разработку плана ушло больше времени, чем могло быть при другом раскладе, но мы максимально использовали те скудные навыки, что у нас остались.
Теперь до моих ушей не доносилось ничего, кроме продолжающегося визга сигнализации. Внутри меня снова разрослась пустота, заставляя сдаться, лечь на кровать,
Но я в долгу перед своим братом. Ради него я заставлю заплатить каждого, кто причинил ему боль.
Ради чего еще я бы так долго держался?
Так что я остался на месте – прижатый лбом и кончиками пальцев к металлической двери. По венам струилась энергия.
И вдруг я это услышал – приглушенный крик и глухой стук шагов.
Мои губы изогнулись в едва заметной улыбке. Сильнее прижав ладони к двери, я позволил звукам сформировать образ бегущего по коридору человека и направил на фигуру снаружи всю свою сконцентрированную волю.
Когда моя способность достигла цели, нервы обнажились. Я почувствовал, что этот человек оказался в моей власти, как застрявшая в паутине муха.
Он бился об нее – одна нога скользила по кафельному полу, голова моталась из стороны в сторону. Но мне нужен был лишь один-единственный палец.
С полной силой это оказалось бы просто. Но теперь от усилий, которых мне стоило подтащить его к двери, на лбу и шее выступили капельки пота.
Я сжал челюсти так сильно, что заболели зубы. Резкая боль пронзила мои плечи и отдалась вниз по позвоночнику.
Хранитель бился о другую сторону двери. Наморщив лоб, я сосредоточился одновременно на том, чтобы удержать его тело там, и на том, чтобы подтянуть его руку к клавиатуре замка.
Механизмы замка обладали какой-то защитой, которую я не смог обойти с помощью своих телекинетических способностей – по крайней мере, в моем нынешнем притупленном состоянии. Ключ-карты больше не использовали, потому что их было слишком легко украсть. Поэтому нам пришлось украсть коды.
Я тысячу раз видел внешнюю сторону своей двери. Воссоздав в мыслях образ клавиатуры, указательным пальцем хранителя я набрал последовательность из шести цифр, которые Зиан смог увидеть через стену своей камеры, расположенной дальше по коридору.
На этот раз они держали нас дальше друг от друга. Но недостаточно далеко.
4–8–9–1–3–4. Замок издал звуковой сигнал, и один за другим отворились несколько засовов.
Мои мышцы дрожали от усилий, требовавшихся на то, чтобы не ослаблять хватку. Я оттащил мужчину в сторону, рывком открыл свою дверь и под громкий вой сигнализации и мигающие красные огни бросился прямо на него.
Меньше чем за один удар сердца я успел ударить хранителя ладонями по подбородку и затылку под его дурацким металлическим шлемом. Еще одним ударом повернул его голову в сторону достаточно сильно, чтобы сломать шею.
Несмотря на все тренировки, все испытания нашей силы и скорости, все упражнения с оружием и мишенями, я никогда раньше по-настоящему никого не убивал. Животных – да, когда хранители заставляли меня, но человека – никогда.
В какую-то секунду, глядя на него сверху вниз в пульсирующем красном свете, я готовился к всплеску эмоций – любых эмоций.