Нас больше нет
Шрифт:
Акир опустился на колени, руками стал пытаться прикрыть дыру в горле, откуда фонтаном хлестала кровь, затем повалился в песок, судорожно дёргая ногами.
Всё происходило с такой скоростью, что никто толком не успел ничего понять, а император уже бежал в сторону торговца. Янур стоял на месте как вкопанный, с вытаращенными глазами и ужасом в них.
Воины Тура хоть и с запозданием, но всё же среагировали, бросившись на раба, норовя сбить с ног. Они пытались его скрутить, попутно нанося удары по телу. Амур единожды вырвался и с каким-то безумным криком, стал раскидывать бойцов в стороны. Ухватив одного за
— Янур, ты безумец, — подошёл к торговцу Тур.
Толстяк продолжал стоять на прежнем месте. Побледневшая кожа на лице слегка дёргалась в нервном тике.
— А…? — очнулся торговец.
— Держи, бросил Тур ему под ноги небольшой мешочек с монетами. — Как уйдём, отпрыска безумца отдашь Кубаю, он обождёт пока.
Янур часто закивал головой и на трясущихся ногах побрёл куда-то, не совсем ещё до конца осознавая, что только что родился вновь.
Дворец Мадиша поражал взгляд своим величием и красотой. Он, как и всё остальное в этой стране, был выполнен из камня, но в отличие от городских строений, отличался архитектурным великолепием. Мозаика цветных камней, которой были украшены некоторые стены и отдельные элементы, добавляла ему некую теплоту.
Сам дворец находился у окраины города со множеством построек, домов, садов и площадей усеянных травой, в центре которых находились небольшие пруды с водой.
Около сотни рабов провели по самой окраине всего подворья, а сзади бежали несколько человек и связанными между собой пышными ветвями, заметали за ними землю, мостовую, траву, всё по чём им приходилось проходить.
Дойдя до нескольких длинных построек, их подвели к небольшим воротам. Дежурившие воины, распахнули створки и толпа проследовала дальше. Внутри были просторные помещения с множеством решёток из толстых железных прутьев. В этих клетках уже было полно народу.
С каждого вновь прибывшего снимали кандалы и поодиночке загоняли внутрь.
— Этого не трогай, — сказал Тур бойцу, освобождавшему рабов от железа, когда очередь дошла до императора — Туда запри, — указал он на небольшую отдельную клетку.
Когда всё было сделано и рабы распределены по местам, худощавый подошёл к Амуру, сидевшему по ту сторону прутьев.
— Назови имя своё.
Амур уставшим взглядом посмотрел на него, и ничего не ответив, повернулся спиной.
— Я ведь не приказываю, только спрашиваю, — спокойным голосом произнёс Тур.
— Асур, — не поворачиваясь, ответил император.
— Скажи, Асур, почему ты убил воина торговца, ведь причинял тебе боль только мой воин?
— Твой воин бил лишь мою плоть, не думая об ином, а воин торговца рвал мне душу, — тихо, с хрипотцой в голосе ответил Амур, запнувшись на последнем слове от подкатившего к горлу кома.
Тур стоял со слегка задумчивым видом, внимательно рассматривая странного раба.
— Кем ты был до того, как попал на площадь Бударама?
Амур развернулся к собеседнику, опёрся спиной о стену, прислонив к ней голову, — Не знаю, о чём говоришь, и Бударама не ведаю.
— Ах, да, — усмехнулся худощавый, — Сотня лет прошла с тех пор, как Бударам — верховный правитель Дакана и Марухана, основал в том месте, где я тебя забрал, торжище рабами. Его именем и названа. Так кем ты был, и где?
— В плену у Янура был, — равнодушно ответил Амур.
— Значит ты воин… — вновь задумался Тур.
— Почему так думаешь?
— Потому что в плену, только воин может быть. Да это не главное. Я ведь видел всё, что учинил ты на площади…
— Заблуждаешься.
— Так кем же ты всё-таки был, Асур? Как ответишь, так и приму. Не ответишь, тоже пойму. Я воин, как и ты. Зови меня — Тур.
— Никем не был, надеюсь человеком, а до этого никем.
— Странно говоришь.
— Говорю, как думаю.
— Хорошо, Асур, отдыхай. Надеюсь, расскажешь всё-таки, — Тур повернулся и последовал к выходу.
— Постой, Тур, — крикнул император.
Худощавый остановился и повернул голову, вопросительно глядя на раба.
— Сына верни!
— Отдыхай, Асур, рабы просить не могут.
Вечером принесли несколько чанов какого-то вонючего варева и стали разливать в длинные узкие корыта, установленные по краям решёток. Все тут же набросились на еду, зачёрпывая её пригоршнями, с жадностью поедая. У одиночной клетки императора стояла небольшая миска, в которую плеснули до краёв. Амур какое-то время медлил, но затем, последовав примеру остальных, стал набивать голодный желудок.
Глава 20
Два дня ничего не происходило, узников никто не беспокоил, лишь дважды в день раздавали пищу. Рабы в основном вели себя очень тихо. Один раз, двое из вновь прибывших что-то не поделили, учинили драку, тогда охранники, дежурившие на входе, вывели обоих и без лишних разговоров отсекли им головы. Среди новеньких тут же воцарилась примерная дисциплина, что даже разговаривать в полный голос опасались.
На третий день в помещение вошли около десятка солдат и стали по одному выпускать рабов из клеток, предварительно заковывая ноги в кандалы. Уже окованных, их отправляли к выходу, где строили в одну шеренгу на просторном дворе, окруженном невысоким забором. Выводили только прибывших накануне. Тех, кто до этого здесь был — не трогали.
— Выходи! — приказал воин императору, когда отворил дверцу клетки.
Амур поднялся, взял в руки камень, прицепленный к оковам, и пошёл на выход.
— В строй, не спи! — толкнули его в спину.
Амур встал в шеренгу, положил камень на землю.
Солнце больно слепило глаза, заставляя первое время держать их закрытыми.
Вскоре, подъехал Тур верхом, бегло осмотрел всех, отдал несколько команд бойцам и быстро ускакал.
Время тянулось неумолимо долго. Рабы стояли длинной шеренгой, переминаясь с ноги на ногу, изнывая от палящего солнца.
— А с тебя, почему камень не сняли? — прошептал стоявший рядом с императором, невысокого роста смуглолицый молодой паренёк.
— Не у меня спрашивай подобное. — Не поворачивая головы, ответил Амур.
— С какого края ты, раб? — вновь прошептал сосед.
— Я не раб.
— А кто же ты? Раб, как и я, — усмехнулся паренёк. — Видел я, как ты на площади Бударама утворил. Не повезло… — усмехнулся паренёк.
— Раб, ты, коли мыслишь так, но не я! — спокойно ответил император.
— Как же? Мы оба рабы.