Нас называли ночными ведьмами
Шрифт:
После смерти Жени штурманом полка стала Лора Розанова, бывшая сначала штурманом эскадрильи, затем летчиком, командиром звена и снова штурманом, но уже полка. [110]
* * *
Из воспоминаний Е. Бершанской:
«В ночь на 11 апреля войска Отдельной Приморской армии перешли в наступление с плацдарма на Керченском полуострове. Противник начал отходить в направлении Севастополя. В эту знаменательную ночь наши полки получили весьма необычную задачу: максимально осветить пути отхода противника
* * *
Мы прилетели в Крым, чтобы подыскать аэродром для полка. Остановились в Старом Крыму, почти на краю поселка. Хозяйка встретила нас ласково, но она дрожала от пережитого. Оказывается, только два дня назад остановилась резня в этом русском селе. Полицаи «очищали» село. Взрослых расстреливали, а детей убивали головами о стены домов. Кто-то сумел добраться до партизан в горах. Они спустились вниз и освободили село. Резня окончилась за два дома до нашей милой хозяйки. Трудно было нам что-то ей сказать. Трудно поверить, что так могло быть…
С 15 апреля полк базировался в Крыму в селе Карловка. Это было партизанское село, встречали нас жители восторженно. Поскольку БАО не смог привезти продукты - сложно было с переправой через пролив, - население и покормило нас, вскрыв какие-то тайные запасы. Стояла пасхальная неделя… На улице были накрыты длинные столы. Я помню, что поставили и бутылочку с надписью «святая вода». Наш комендант из БАО улыбался: «Вот как маскировали водку» - и налил генералу Верову из штаба 4-й ВА, сидящему с нами. Тот попробовал и предложил коменданту выпить с ним, чокнулись… Я никогда не видела раньше такого огорченно-разочарованного лица… Ибо это была действительно «святая вода».
Мальчишки из дома, где расположился штаб, побежали смотреть «летчиков» и вернулись разочарованные: «Разве это летчики, сами бабы…»
Наши машины стояли ничем не замаскированные. В эйфории наступления и праздника мы и не успели об этом подумать. Да и земля вокруг была голая. Возвращавшийся с задания фашистский летчик сначала обстрелял нас - загорелся один самолет, был ранен [111] механик. А потом он вернулся уже с несколькими машинами, и началась штурмовка. Никогда днем нас не штурмовали. И только теперь мы поняли, что чувствует пехота, когда над ними с ревом проносятся самолеты и они видят лица улыбающихся летчиков и бомбы, которые летят на них… Я лежала в какой-то канаве на краю поля. Нет, я не вспоминала свою жизнь и не прощалась с мамой: были две четкие мысли: «Почему я такая большая?» и «Только бы сразу»…
Но больше штурмовики не возвращались: поднялись наши истребители, завязался бой, и фашисты ушли.
Так началась война в Крыму. Когда с Перекопа двинулся 4-й Украинский фронт; немцы побежали так, что мы на своих самолетах не поспевали за ними. Каждое утро нам приходилось менять аэродромы, нам не успевали подвозить боеприпасы и питание.
Работали таким образом: прилетали, выбирали площадку, располагались. Подвесим бомбы, пообедаем, тут уже и темнеет - начинаем летать. Кончаем полеты в 5 утра. Командир полка или кто-то из командиров эскадрилий летит вперед на поиски нового аэродрома, а я лечу в штаб Армии за указаниями, где работать на следующую ночь. Часов в двенадцать перелетаем на новую площадку. И так почти ежедневно. Спали под плоскостями самолетов, над нами пели жаворонки, и пригревало весеннее солнышко…
За бои по овладению Феодосией наш полк был награжден орденом Красного Знамени. Помню, когда по телефону нам сообщили о награде, в штабе полка находились я и парторг полка Мария Рунт. Мы пошли на старт сообщить эту радостную новость. Идем по [112] аэродрому, встречаем девушку. Я ее останавливаю. Она вытягивается перед нами как положено.
– Поздравляю Вас!
– С чем?
– Наш полк награжден орденом Красного Знамени!
Девушка забывает об армейской субординации, всплескивает руками, бросается нас целовать и с криком бежит дальше…
На старте мы сообщали о награде каждому прилетающему экипажу. Из одного самолета раздался непонятный шум: оказывается, они по переговорной трубке устроили митинг…
Впоследствии орден прикрепили к нашему знамени. Конечно, это награждение было не за одну Феодосию, а в основном за Керчь.
Во время боев в Крыму полк входил в другую - 8-ю Воздушную Армию, пришедшую в Крым через Перекоп, и в прославленную 2-ю Гвардейскую Сталинградскую дивизию, состоявшую из одних полков на самолетах По-2.
Это был третий раз, когда мы переходили в новую дивизию, командовал ею генерал-майор Кузнецов. Бершанская вспоминает, как командир 132-й авиадивизии генерал-майор Федоров сказал Кузнецову, что он понимает его настроение: он тоже принимал наш полк с недоверием, а теперь жалеет, что его надо отдавать…
Но и мы входили в новую дивизию не без опасений. Об их работе у Сталинграда рассказывали легенды, полки тоже были все гвардейскими.
Командование новой дивизии было к нам очень внимательно, часто кто-то присутствовал на полетах. Их экипажи возили по 300 кг бомб, а мы не более 200. Стали и наши летчики брать увеличенный бомбовый груз, некоторые экипажи - Поповой, Чечневой, Никулиной - увеличили нагрузку до 370 кг. Оказалось, что это можно, только быстро изнашиваются моторы.
Весной 1944 года с 27 апреля по 13 мая мы стояли в совхозе «Чеботарский» и начали летать в район Севастополя. Город был очень сильно прикрыт зенитной артиллерией и прожекторами. Мы насчитывали иногда до 50 прожекторов. Поэтому экипажи были вынуждены подходить на большой высоте - до 1800 м, убирать газ и планировать на цель.
Бомбили главным образом аэродромы. Это было очень важно. Противник стремился вывезти из Севастополя все, что возможно, иногда и свежие силы перебрасывали сюда, но наша авиация буквально блокировала аэродромы.
Ночные полки и дневные бомбардировщики сменяли друг друга. [114]
* * *
Из воспоминаний Е. Бершанской:
«Полк получил боевую задачу: до наступления темноты взлет произвести в составе полка, к сумеркам быть над целью, бомбить аэродром на мысе Херсонес, не дать возможности производить посадку самолетам противника.
Я подняла полк в полном составе поэскадрильно. Взлет произвела засветло, с набором высоты утла в море. Мы лидировали полк со штурманом Розановой; мы увидели на фоне морской воды силуэты самолетов противника, которые шли к мысу Херсонес. Мы с воздуха все время следили за ними. Подлетая к берегу, они все включили бортовые огни, а мы в это время уже развернулись с выходом на боевой курс. Следом за нами, только на разных высотах, шли все остальные полки нашей дивизии.