Нас не существует
Шрифт:
– Ты зря краснеешь, Натуська. – Тяжелая рука легла ей на плечо. – Я выбор одобряю: парень не пьет, во всякие авантюры не лезет, учиться планирует в техникуме. Хорош жених-то.
– Мы только друзья! – процедив это, Наташа выскочила наружу.
Она долго отсиживалась в беседке, облупливая краску со стола. Тень от облаков переползала с одной грядки на другую. Кулаки сжимались и разжимались, а в уголках глаз появлялись, но тотчас высыхали злые слезинки.
Почему никто не верил в существование их с Димкой дружбы? А что же тогда это,
Но, если подумать, то не этим ли занимаются влюбленные парочки?
Нет же! Нет! Ерунда!
Необходимо разузнать у Димы, как он относится к их «отношениям». Но позже, когда Наташа перестанет чувствовать себя предательницей.
Тень добралась до забора. Полуденное солнце немилосердно жарило лопатки. Наташе наскучило бесцельно сидеть да обижаться на весь мир. По стеночке и оглядываясь, словно воришка, она прокралась в дом. Так, дедушка с бабушкой ушли. Наверное, за продуктами на рынок. Наташа забежала в свою комнату, схватила тетрадь и зачитала заклинание.
– Домовой-домовой, приходи-ка на покой. Я тебя призываю. Тебе зла не желаю. Со стола угощаю! – во весь голос вскричала она.
А затем принялась заглядывать в каждую щель, мало ли, где затаился домовой.
Безрезультатно.
– Домово-о-ой, – после седьмой неудачной попытки неуверенно позвала Наташа. – Ну что за несправедливость. Ты где там?
На кухне что-то со звоном разбилось.
Готовая к чудесам Наташа, вбежала туда, но ничего не обнаружила, кроме кошки, торопливо слизывающей с пола сметану. Рядом валялись осколки банки. Понятно, смахнула лапой и уплетает, пока не наругали за хулиганство.
– Неужели Кир надул? – огорчилась Наташа. – Блин.
– Оладушки, – съязвил чей-то писклявый голос.
Вздрогнув от неожиданности, Наташа развернулась на звук. И ойкнула от удивления. Увиденное превосходило все ожидания.
На одной из полок кухонного серванта, свесив с краю ножки, сидел мужичок размером с мужскую ладонь. Одет он был в кожаную куртку, которую Наташа давным-давно купила для куклы-Кена, но по растерянности куда-то задевала. Зато теперь не осталось сомнений, куда именно, а точнее – кто именно ее своровал. Одежка была маловата, посему хоть и держалась на могучих квадратных плечах, но расползалась по швам. Вместо брюк домовой вырядился в грубо сшитые красной ниткой штаны из кусочков махрового полотенца ядовито-зеленой раскраски. Ноги были босы. Пятки были чернющие, видать, купания домовой не переносил.
Сказки нагло врали. Никакой седой бороды не было, впрочем, как и любой другой растительности на абсолютно лысой голове – разве что по-девичьи пушистые реснички да кустистые светлые брови.
– Молочка? – пытаясь справиться с растерянностью, пролепетала Наташа.
– Лучше сальца. С папироской, – потребовал домовой. – Да побыстрее.
Выбора не оставалось – просит
– А сигарет не найду – все у дедушки, – уточнила Наташа.
После она на всякий случай отошла от малюсенького мужичка подальше. Прошлое ее знакомство с нечистью ничем хорошим не закончилось. Нет, закончилось, да только для нечисти.
– Эх, ты. Ладно, и так покатит.
– Как тебя зовут?
– Добрыня Никитич, – известил домовой.
– Да?
– Шутка, – тут же загоготал он. – Приятно познакомиться, Владимир Красно Солнышко.
Он протянул ладошку, но Наташа не спешила ответить на рукопожатие. В ее взгляде появилась лукавость.
– То есть Русь крестил именно ты?
– Все-то знаешь, девчонка. – Гость сплюнул горошинку черного перца и сыто отрыгнул. – Эх, на самом деле меня кличут Лютым. Без базара.
А что, имя подобрано в точку: больше всего существо напоминало уменьшенную копию криминальных братков. Наташа раньше любила смотреть российские сериалы, и там изображался именно такой типаж. Голова выбрита начисто, через всю левую щеку тянется шрам. Голосок, правда, подкачал, но кто сказал, будто не бывает пищащих «бандитов»?
– Приятно познакомиться, я – Наташа, – отсмеявшись, представилась она.
– Приятно сожрать оставленную размораживаться курицу, а обставить дело так, чтобы попало кошке. А как тебя звать – мне по барабану.
Лютый поковырялся в ухе.
– Ну и ладно.
– Лучше скажи, че тебе надо от меня? – хамовато вопросил домовой.
– Шоколада, – в тон ответила осмелевшая Наташа.
– Ха-ха, не смешно. Ну? Я долго ждать не буду, мое время стоит таких деньжищ, что тебе и не снилось.
В голосе появилось нетерпение. Для пущей убедительности Лютый побарабанил по столешнице сразу и руками, и ногами. Замершая на табуретке у стола кошка осторожно принюхалась к домовому, даже облизнулась, но на вкус пробовать не отважилась, только ощетинилась, готовая к нападению.
– Чем ты занимаешься? – перевела беседу в мирное русло Наташа, взяв кошку на руки и усевшись на краешек стула. – В доме убираешь?
Кошка зашипела, а затем вырвалась и выбежала в коридор, откуда, прижав уши, пялилась на маленькое вертлявое существо.
– А оно мне надо? – показав животному язык, удивился домовой.
– Но в сказках…
– В сказках из нашего брата чучело огородное делают! – Лютый глянул на соломенную фигурку над дверью. – Похож?
– Не особо.
– Конечно, я ж это… лучше. Кстати, если накормишь – узнаешь, че умею. А нет – так топай отсюдова.
– Ты и так половину сала умял. Не буду я тебя кормить! – шутливо погрозив кулаком, вознегодовала Наташа.
Лютого ответ не устроил, но похвастаться собою ему хотелось больше, чем прогнуть Наташу.