Насекомые. Пауки
Шрифт:
Но прежде чем умереть, они должны внести в общее дело размножения свой генетический вклад.
В конце июня – в июле самец-тарантул, полиняв последний, одиннадцатый раз, покидает навсегда нору и отправляется в нелегкий рейд по лугам и пустошам. Проворный и ловкий, путешествует он неутомимо, «свободно переползает через заросли травы и переползает кустарники». По пути охотится без всяких силков – сильным и быстрым прыжком настигает добычу. Днем прячется в щелях земли, в коровьих следах, норах, под кустами и травой.
Вот в норе, поблескивая глазами, сидит цель его поисков, и он ее заметил. Паук
Ответный жест хозяйки дома обычно совсем не любезен: ударив гостя передними ногами, она бросается на него с готовыми к бою хелицерами. Паук вибрирующими ножками ее гневный порыв умиротворяет. Близко к себе, однако, не подпускает – уперев их в нее, пятится назад. В сторону быстро отскочит и опять настойчиво, в той же изысканной манере ухаживает. И так много раз с большим риском домогается благосклонности.
Бывает, рассвирепев, паучиха с яростью непонятной кидается на паука, успеет схватить и начнет кусать без жалости. Он никогда ядом и укусом не защищается, даже если сильнее и больше своей подруги (когда он крупной расы, а она мелкой), лишь безропотно убегает, «истекая каплями гемолимфы», то есть паучьей крови. Передние лапки, которые паук паучихе, как щит, подставляет и она их мнет и кусает, – единственная его оборона. Иногда одну лапку она ему поломает.
Такой сильно побитый ухажер уйдет и где-нибудь, в месте менее опасном, залечивает раны. Его кровь – отличное противоядие от ядовитых укусов паучихи; он не умер, но потерял много крови, потому вял и безучастен какое-то время ко всему. Отсидевшись и крови накопив, снова, движимый инстинктом, а не благоразумием, кавалерствует более или менее успешно.
В октябре на планете еще живы, не умерли только оплодотворенные самки тарантулов, которым от роду не больше полугода. Они вялы, жирны. Погревшись немного в лучах нежаркого солнца, роют норы там, где повыше и посуше. Землю далеко не уносят, а насыпают ее валиком вокруг входа, а сам вход затыкают земляной пробкой. Поджав ноги, цепенеют в норе и спят всю зиму.
Сила и слабость тарантула
Поразительно, как тарантул, этот подземный житель и сухопутный бродяга, легко и ловко плавает по воде. Самка с грузом паучат на спине никогда не изменит своего маршрута, не обойдет стороной даже большую реку или озеро, если они попадутся на ее пути. Ей, казалось бы, если она на такое решилась, только о том и думать, как бы поскорее на сушу выбраться. Так нет! Не упустит она и тут случая сцапать какое-нибудь проплывающее или пролетающее насекомое – ловко наскочит, поймает и съест!
Волосатое тело тарантула в воде не намокает: волосы смазаны каким-то водоотталкивающим веществом. Поэтому,
На воде паук ориентируется отлично, всегда знает, где берег, и выбранного направления не теряет. Часами этот небывалый аргонавт может плыть со скоростью двадцать метров в минуту! Да что часами – сутки, и двое, и трое… неделю плавает с небольшими передышками!
Тарантул и бегает, и прыгает очень даже неплохо: с высокого места скакнув, растопыривает широко ноги для большего упора о воздух и парашютирует вниз без ушибов и увечья. «Хорошо слышит, неплохо видит», боксирует умело передними и задними ногами и отлично вооружен и с фронта, и с тыла.
С тыла у него такая же оборона, как у скунса – общеизвестной вонючки: «струя белой жидкости – гуанин» бьет из паука, словно из брандспойта! На полметра и больше. Один из первых русских исследователей тарантула, И. Лепехин, об этом необыкновенном вооружении писал в 1795 году так: «Тарантулы в степи приготовили нам новое зрелище. Мы, выкапывая их гнезда, приметили, какое оружие тварь сия противу гонящих себя употребляет. Как она видит, что ей все средства пресечены к побегу, становится неподвижна и, надувшись, прыскает из спины белый сок аршина на два, подобно как бы он пущен был из насоса».
Ну а с фронта у тарантула оружие хотя и не такое эффектное, однако более эффективное. Отравленные ножки-хелицеры! Полумиллиметровая капелька яда, выжатая из них, далеко не летит, но бьет укушенного по нервам, парализуя их с большей силой, чем театрально брошенный гуанин. С большей даже, говорят испытавшие его на себе, чем яд скорпионов. Укушенное место очень болит, отекает, во всем теле тяжесть, дышать трудно, сонливость, апатия. Но в общем, пишет П. Мариковский, который, изучая тарантула, не раз заставлял этих пауков кусать себя, примерно через пять часов мучений приходит облегчение.
Народное средство от укусов тарантулов на первый взгляд нелепо: мажут ранку раздавленным тарантулом. Но если учесть, замечает Мариковский, что кровь самцов-тарантулов несет в себе противоядия, то, возможно, в таком лечении и есть какой-то смысл. Однако лучше ранку высосать, смазать йодом, спиртом. Когда будет опухоль, полезны ванны и растирания. Но если отравление тяжелое, сделать надо внутривенное вливание двухпроцентного раствора марганцовокислого калия – 2-4 кубических сантиметра.
Словно сознавая могущество своего яда, паук предупреждает несведущих очень картинно: он с широко раскрытыми хелицерами резко встает на дыбы на двух задних лапах, а четыре передние, полосатые, раскидывает в стороны. Внезапно паук словно на глазах вырастает и из буро-серого вмиг делается черным, возвышая и обнажая для обозрения свой темный, как ночь, низ. Это очень убедительная демонстрация угрозы и «вывеска ядовитости». Собаки и овцы уговаривать себя не заставляют – сразу пятятся назад перед вздыбленным тарантулом.