Наш маленький Грааль
Шрифт:
– В смысле? – Я удивленно уставилась на нее.
– Так все скучно! Институт, учеба, работа, экзамены, помыть посуду, уступить место старушке… Все правильно, все рассчитано: в двадцать пять лет – кандидатская, к сорока – докторская, инфляция десять процентов в год, пить – вредно, курить – нехорошо… Кругом сплошные нормы. Надоело!
– Вау! – не удержалась я. – А гены-то работают. Дедова внучка!
– Дедова, – кивнула она. – Я ему завидую. Он хоть пожил интересно…
– И что это ты до сих пор преподавательницей в институте работаешь? – продолжала подначивать я. – Может, тебе подать заявление
– Да я бы пошла, если б позвали, – с искренним сожалением вздохнула Машка. И добавила: – А то с этой правильной жизнью иногда тоскливо до жути. – Она тяжело вздохнула. – И одиноко.
Я понимающе склонила голову: теперь, когда Мишка, разозленный, ушел, я понимала сестру как никогда. Конечно, она тоскует не из-за того, что у нее работа «правильная», а потому, что в свои двадцать восемь до сих пор одна. До чего ужасно, когда тебе некого ждать по вечерам!..
– Ты смеяться будешь, но я даже своим студентам завидую! – задумчиво продолжала Машка. – У них-то пусть дождь и сырость, а постоянно какие-то события. Любовь, вечеринки. В Питер мотаются на выходные… А у меня сценарий один: работа – дом, работа – дом.
Я тоже не удержалась и пожаловалась:
– У меня и вовсе: только дом.
– Ну вот. А тут съездим, развеемся. Дед-то – он при всех своих минусах – такой забавный! То, что он Максу про какую-то выгоду говорил, – это, конечно, полная ерунда. Но наверняка он нас развлечет. Всех троих. И особенно тебя, а то ты совсем уже в своих ползунках погрязла. Сплошная глажка-готовка-стирка.
Будто в ответ Никитос издал утробный звук… и вывалил кусочки непереваренного яблока на свежевыстиранный комбинезончик.
– Срыгнул. Говорила тебе: не давай! – напустилась я на сестру.
– А, ерунда, – отмахнулась Машка. – Оставь мужу – постирает…
– Нет, Маша. Я никуда не полечу.
– Полетишь, – усмехнулась она. И добавила: – Только насчет пары ползунков я, пожалуй, была не права. Бери как можно больше.
Тем же вечером. Макс
Захотели приключений – и получили их с избытком.
Начать с того, что сестры решили сэкономить – не вызывать такси по телефону, а поехать на частнике. Частником оказался, как и положено в Москве, колоритный горец на ржавых «Жигулях»-«пятерке». (Когда мы голосовали, втроем плюс Никитос у Аськи на руках и три чемодана, мимо проезжали и более приличные машины. Но иных охотников остановиться возле нашей живописной группы не нашлось.)
Дороги в аэропорт горец не знал, нас, когда мы ему советовали, как ехать, не слушал. Плюс вечные столичные пробки, а едва мы из них выбрались – машина чихать начала, потому что бензин кончался, еле дотащились до заправки… Время летело, регистрация заканчивалась, Аська с Машкой все больше впадали в истерику, и даже Никитос, который вначале воспринимал поездку с восторгом и упоенно со своего заднего сиденья драл водителю роскошную шевелюру, начал канючить.
В итоге во Внуково мы явились за полчаса до вылета, и дальше прочие пассажиры могли лицезреть живописную картинку: как Аська с крошечным, притихшим от множества событий Никиткой под мышкой умоляет самолетных служительниц не снимать нас с рейса, а мы с Машкой,
А едва мы прошли в самолет и в изнеможении рухнули в кресла – Никитос вдруг налился пунцом, закряхтел и огласил салон характерными звуками, плюс запашок пошел, будто и не малый ребенок по-большому сходил, а добрый молодец.
Аська – нервы у нее с этой семейной жизнью и правда стали ни к черту – намылилась рыдать. Пищит, на глазах слезы, губы дрожат:
– Что теперь делать? Как его тут переодевать?! Я говорила вам!.. И зачем я согласилась лететь?!
А Никитос, страшно довольный, что облегчился, спокойно развалился в кресле и принялся сосать привязной ремень.
– Да чего ты волнуешься? Сейчас поменяем подгузник – и вся проблема! – с напускной бодростью сказала Маша.
Но самолет уже тронулся, стюардессы вставать запретили, и потому всему нашему салону пришлось взлетать с зажатыми носами…
Полет и дальше проходил экстремально. На взлете Никитка орал как резаный. А едва успокоился, Машка с Аськой, горе-женщины, понесли его подмывать и едва не уронили в унитаз. Потом со стороны племянника были бесконечные скачки по сиденью, разрывание на клочки журнала и горестные завывания, когда Ася это занятие пресекла. А как только принесли ужин, ребенок взялся швыряться булочками и взбивать в стаканчике ладонью апельсиновый сок.
Мы с Машей по мере сил пытались остановить бесчинства юного родственника, но нам это удавалось плохо. Никитка нас и щипал, и слюнявил, и ревел на наших плечах. А больше всех, конечно, доставалось Аське. Та и кормила, и утешала, и поила его, и чистила нос, и гладила, и укачивала…
А я к моменту, когда самолет пошел на посадку, решил окончательно и бесповоротно: нет уж, дети – это не для меня! Особенно такие мелкие, как Никитка. Прикольно, конечно, когда он тебе рожи строит и с преехиднейшим видом царапает за нос, но слишком уж много сопутствующих проблем. Особенно в самолете.
Впрочем, после приземления тоже пошло неслабо.
Сначала мы бесконечно долго, уставший Никита все это время канючил, ждали багаж. Когда наконец получили его, выяснилось, что у Никитовой коляски потерялось колесо, и только пронзительный, натренированный бесконечными лекциями Машкин голос вынудил грузчиков оторвать свои задницы от лавочки в курилке и найти несчастное колесо.
Таксисты в аэропорту Краснодара тоже нас не порадовали – дружно заламывали за поездку до Абрикосовки такую цену, что даже я, человек, абсолютно равнодушный к деньгам, хватался за голову. Посему пришлось отказаться от заманчивых «Тойот» и «Фордов» с кондиционерами и согласиться на предложение очередного горца и его ржавую «пятерку», точную копию той, на которой мы мучились в Москве…
Дорога в Абрикосовку идет по перевалам, от бесконечных поворотов Никитку нещадно тошнило, он всю дорогу ревел, и я, человек, привыкший к переездам, малыша понимал: тяжело. Я б тоже сейчас с удовольствием поканючил, будь у меня столь благодарные слушательницы, как Ася с Машей…
А ведь мы еще не добрались до Абрикосовки, там, чтобы до дедова поместья доехать, надо будет «уазик» искать…
– Дернул же меня черт влезть в эту авантюру! – в какой-то момент выкрикнула измученная Аська.