Шрифт:
Глава первая, в которой мы стоим в валенках с дядей Колей по колено в таежном снегу
Любой знает, что звездное небо состоит из созвездий. Там есть Лев и Близнецы, Дева и Весы, Стрелец, Медведица и еще множество других интересных штук, зверей и личностей. Но в самом небе ничего этого не увидеть! Не будет там никакой Медведицы! А будут просто маленькие светящиеся точки. Даже если взять школьный телескоп, точки станут больше и ближе, но останутся точками, рассыпанными как попало.
Но есть люди, которые даже без телескопа умеют смотреть на небо особенным волшебным взглядом. Им вместо точек становится видна, скажем, Медведица. И даже две — Большая Медведица и Малая. И рассказывают, у какой-то из Медведиц есть даже специальный Ковш, в котором хранится Полярная звезда. Такие люди действительно все это видят собственными глазами!
Один из волшебников, что умеют видеть небо по-настоящему — дядя Коля. Для Маши он не просто дядя Коля, а самый настоящий родной дядя. Потому что они с папой братья. Хотя совсем не похожи: папа носит очки, а дядя Коля — бороду. Папа катается на горных лыжах в отпуске, а дядя Коля — на деревянных, таежных, по работе. Папа работает в банке программистом, а дядя Коля — ученый геолог, и работает он по очереди в самых разных уголках планеты — то на Чукотке, то на Таймыре, а то в Африке, в Австралии или даже в Антарктиде. Папа тоже умеет смотреть волшебным взглядом, но не в небо, а в колонки цифр и букв, и тоже видит там много интересного. Маша не раз наблюдала его за работой, когда он изучал свои цифры: папа то хохочет и хлопает ладонью по подлокотникам кресла, то сердится и ругает своих подчиненных, тыкая пальцем в строки. Но это большая удача, что папа не стал геологом. Потому что иначе они бы с братом оба пропадали в командировках, и Маша видела бы отца не каждый день, а раз в год, как дядю Колю.
Маше очень хотелось, чтобы дядя Коля прилетел в отпуск встречать Новый Год, но когда она попыталась позвонить ему на мобильник, ей ответили: «аппарат абонента вне зоны действия сети». Ведь там, где сейчас жил дядя Коля, действовали совсем другие сети. Например, рыболовные. Или от комаров.
В этот самый момент дядя Коля тоже думал о родном городе и своих родственниках. Никаких сетей у него не было. Он стоял в глухой тайге в снегу неподалеку от радарной вышки и держал в рукавицах какой-то важный прибор. Прибор был занят делом — он что-то очень нужное для науки измерял в тайге: то ли магнитные поля, то ли ширину северного сияния, то ли зимнюю свежесть. А дядя Коля никаким делом занят не был — он терпеливо ждал, пока прибор закончит свою работу, и тогда можно будет вернуться с мороза в теплый домик полярной станции, попить чаю с сушеной малиной, поиграть на гитаре и попеть с коллегами суровых таежных песен. А если повезет, то почитать новости в интернете через пролетающий в вышине спутник. Поэтому дядя Коля топтался в снегу, колотя одним валенком о другой, чтобы не замерзнуть. А сам, задрав голову, глядел в небо своим волшебным взглядом. И улыбался в бороду.
Сперва в небе все было как обычно. Дядя Коля увидел знакомую Большую Медведицу, что медленно шла по небосводу сквозь сырые туманности, косолапо переваливаясь. И не обращала никакого внимания на Гончих псов, несущихся с лаем вслед. Водолей лил звездную воду тоненькой бережной струйкой — поливал Черные дыры. Дева рассматривала себя в звездное зеркальце. Стрелец прицеливался из лука, зажмурив глаз. Прицелился, выстрелил — и в звездном небе как обычно вспыхнула яркая полоска из тех, про которые люди думают, будто это упала звезда. Стрела пролетела так близко от Большой Медведицы, что та возмущенно отбросила ее лапой. И стрела полетела совсем не туда, куда Стрелец целился. Вообще-то звездные стрелы летят со скоростью тысячи километров в секунду, но для неба это очень даже медленно. Гончие псы опасливо присели и поджали уши. Дева заметила, что стрела мчится прямо к ней. Взвизгнув на все небо, она отбила ее зеркальцем. От этого визга Водолей вздрогнул и уронил свой кувшин. Кувшин покатился по небосклону, расплескивая звездную воду. «Ловите, ловите, что вы стоите!» — закричал Водолей Близнецам. Те разом бросились за кувшином, но лишь столкнулись лбами. А кувшин докатился до корней Звездного орешника и перевернулся, напитав его корни влагой. Звездный орешник сыто помахал ветвями, где висели крупные, давно созревшие орехи. Один из них вдруг сорвался и покатился по небу, превращаясь в яркую звезду.
Этот орех был крупный — он висел много веков, ожидая своего часа. Теперь он стремительно катился вниз по небосводу, превращаясь в яркую звезду — все ниже, ниже, и еще не было ясно, в какой из обитаемых миров он упадет. Но вот внизу появилась планета Земля, замелькали континенты, и огромный звездный орех вошел в атмосферу. Его сырая звездная оболочка раскалялась и горела, стремительно уменьшаясь. Внизу мелькнули леса, моря, города, снова леса. Мелькнула тундра, тайга, сопки, мелькнули совсем близко стволы вековых кедров, и вдруг все остановилось. Звездный орех, превратившийся в маленький невзрачный камушек, ударился в железный диск локатора радарной вышки. Пробил дырку и с шипением упал в снег, остывая.
И если вы думаете, что в этот самый момент началась сказочная история, то вы ошибаетесь: она началась намного раньше. Ведь звездные орехи изредка падали с небес и прежде — по разным причинам, а то и без всяких причин. И попадали не только на Землю, а в самые разные миры.
Глава вторая, в которой начинается волшебная история, не пожелавшая начаться в первой
Много-много лет назад один из таких орехов попал в мир Волшебной страны и упал в кустах клубники, где его нашел и поднял вовсе не дядя Коля, а маленький мальчишка, младший сын Короля. Хоть он и был младшим принцем сказочной страны, но не мог знать, что за камушек попал к нему в руки.
Сперва он просто таскал его в кармане штанов вместе с волшебным перочинным ножиком и вечным бутербродом-самобранкой. И хотя он заметил, что с этих пор перочинный ножик стал острее, а кусать нескончаемый бутерброд-самобранку стало вкуснее, но списал это на хорошую погоду.
Потом мальчишка облепил камушек волшебным пластилином и перьями, а получившимся воланчиком играл в бадминтон с отцом, с тренером по фехтованию и со старшим братом. Играть таким воланчиком было одно удовольствие — его ничуть не сносило ветром, и вообще воланчик не падал, словно сам пытался найти ракетку. И снова никто не обратил на это внимания, поскольку к волшебству в этом мире все привыкли с детства.
Потом мальчишка пробовал стрелять этим камушком из рогатки, и его не очень удивляло, что камушек не бил стекол, а деликатно притормаживал перед ними.
Потом он потерял камушек в саду, а затем снова нашел. И отдал брату. Может, подарил, а может, проспорил. А потом выменял обратно. А потом и вовсе забыл. И нашел его под кроватью, когда королева-мама велела прибраться в детской.
Тогда ему вдруг захотелось посмотреть, что у камушка внутри. Он легонько сжал его в кулаке и мысленно попросил расколоться. Честно говоря, он не ожидал, что камень расколется, просто так играл. Но вдруг послышался хруст, да такой громкий, что старший брат недовольно заглянул в детскую посмотреть, что происходит.
А происходило вот что: камушек рассыпался как скорлупа ореха, и на ладони мальчишки теперь ослепительно светился драгоценный кристалл.
— Ядро ореха Кракатук приветствует вас! — раздался из кристалла мелодичный женский голос. — Ядро Кракатук готово исполнить любое ваше желание! Но только одно!
Это было так удивительно даже для Волшебной страны, что мальчишка почувствовал себя абсолютно счастливым. И ему захотелось поделиться этим счастьем.
— Я хочу, чтобы все в мире были счастливы, как…
Закончить он не успел. Цепкая рука опустилась на его плечо: над ним возвышался старший брат.
— Заткнись! — грубо сказал тот, больно выворачивая ему руку. — Мы хотим, чтобы я был Императором Вселенной!
— Да ты чего?! — обиделся мальчишка. — Это я нашел орех Кракатук! И я расколол его! И… ай, больно же, больно!
Отобрав кристалл, брат оттолкнул малыша и победно поднял руку, из которой пробивалось волшебное сияние.
— Кракатук — мой! — прошипел он. — Понял? Мой! Мой! Мой! А ты — проваливай отсюда, иди колоть свои орехи до скончания дней! А теперь… — начал он торжественно, но вдруг кристалл в его руке ослепительно вспыхнул и погас.