Наша Маша
Шрифт:
– Ложки нет, извини, – протягивает мне еду этот ненормальный.
И, кажется, впервые за долгое время осознаёт свой неприглядный вид. Ему явно неловко выглядеть передо мной таким оборвышем. Впрочем, если бы на моём месте был кто угодно другой, ему, думаю, было бы точно так же неуютно. Этот привык всегда быть на высоте, смотрели сериал, знаем!
На нервах я принимаю банку с консервами дрожащими руками, вылавливаю мясо прямо пальцами и жадно ем, пытаясь заодно придумать план действий. Увы, ничего, кроме «я тут сейчас перекушу, а потом на белых конях за мной прискачут Дэрил с Риком, убьют
– Поела? – притворяется заботливым дядюшкой Губернатор и улыбается мне жуткой улыбкой. – Я Брайан.
Ага, как же, знаем мы, какой ты Брайан! Сначала Брайан и все такое, а потом снова крыша в пути и чужие головы с плеч!
– Ма-ма-ма… – заикаюсь я и передумываю: – Мэри.
– Мэри… и как ты здесь оказались, Мэри? – Его внимательный взгляд проходится по моей фигуре, отмечает нож на поясе, рюкзак с выглядывающей оттуда бутылкой воды, довольно чистые вещи. – Где твои люди?
Пока я решаю, что раньше времени сообщать ему о том, что я из тюрьмы, точно не стоит. Это потом уж, если меня никто не найдёт и не спасёт, можно будет подумать над подобным решением проблемы, но сейчас не стоит. А то ведь тюкнет по башке чем-нибудь и радостно поволочет меня через весь лес к тюрьме требовать выкуп в виде остальных. И ладно бы какую Кэрол потребовал! Нет же, он захочет Мишонн, Рика, Мэрла, Дэрила… тех, кто мне все-таки дорог.
Может быть, моя легенда о съеденной группе прокатит и во второй раз? Шмыгаю носом и подбираю под себя так удачно голые сегодня ноги.
– Они… они все… я бежала… всю ночь бежала! Я даже одеться не успела! На нас напали ходячие. Много! Мне сказали спрятаться, и я видела, как их всех… и побежала, – как назло, когда очень нужно, слёзы не хотят катиться, и я выдавливаю из себя пару фальшивых всхлипов, закрывая лицо руками.
– Сочувствую.
– Спа-спасибо, – выглядываю я из-за прикрывающих глаза пальцев в попытке понять, поверил ли мне Губернатор.
Ведь он не идиот. Да и вполне может неспроста прогуливаться здесь, рядом с тюрьмой. А ну как сложит два и два и обо всем догадается? По лицу его, увы, понять ничего невозможно.
Я ежусь от холода и сжимаюсь сильней прежнего, а Губернатор понимает это по-своему.
– Не бойся. Я тебя не обижу. У меня была когда-то… дочка...
– И я на неё похожа? – выдаю ему на подмогу штамп из слезоточивых романов, хоть и понимаю, что спрашиваю бред, ведь на Пенни я не похожа совершенно.
– Кхм, – снова окидывает взглядом мою крупную тушку он, – она была гораздо младше, но что-то определённо есть. Тебе сколько? Лет… девятнадцать?
– Пятнадцать! – сообщаю я, вспоминая его слабость к детям и надеясь, что она чисто платоническая.
Бедный Губернатор от такой новости даже рот открывает, а я спешу придумать оправдание своему, все же не настолько юному, внешнему виду:
– Меня просто, это, в Макдональдсе растили. Вот и выросла такая…
– Ясно, – с сочувствием, смешанным с ужасом, смотрит он на меня и отводит взгляд. – Ты необычно говоришь. Нездешняя?
– Мама русская, папа нас бросил, – жалобно лепечу я, вспоминая Меган. – Другие дети со мной не дружили, я только с мамой говорила, вот и…
– А где был твой лагерь, ты помнишь? Как он выглядел? – аккуратненько продолжает выпытывать Губернатор, заметно задумавшийся заодно и о моих умственных способностях.
– Мы прямо в лесу жили, в фургонах и палатках. Я не помню где, я заблудилась! А ты где живёшь?
– Пока нигде. Мы с тобой в одинаковом положении, да, Мэри? – улыбается он и отпивает воду из своей фляги.
Сидеть на земле чертовски холодно, сидеть рядом с Губернатором еще и противно, а постоянно с надеждой прислушиваться, не притаились ли где-то мои спасители, выжидающие момент поудобней – очень выматывает.
– Наверное, – вымучиваю наигранную улыбку и я. – А почему ты один?
Ну а что, одной мне мучиться с легендами, что ли? Пусть и он напряжётся! А может быть, правду расскажет?
– Не так давно у меня был целый город, – после долгой паузы начинает он и снова замолкает, глядя в пустоту.
– Тоже ходячие, да?
– Нет, Мэри, люди. Люди в наше время гораздо страшней ходячих. От ходячих ты всегда знаешь, чего можно ожидать. Знаешь, что нужно сражаться или бежать. А с людьми сложней. Ты с ними разговариваешь, договариваешься, веришь им, а они приходят и все разрушают…
– Почему? Почему они все разрушили? Зачем? – настойчиво спрашиваю я, видя, что он вообще ку-ку, но все же надеясь, что мои разумные вопросы пробудят в нем хотя бы проблеск понимания, что во всем виноват он сам.
– Потому что они преступники. У них это в крови. Выжили не только хорошие люди, такие, как ты и я, Мэри, – все больше воодушевляется Губернатор, становясь похожим на себя прежнего даже с этой страшной бородой и в своём грязном тряпье. – Есть люди и плохие. Те, которые еще до всего этого сидели в тюрьме за свои преступления. А теперь они оказались на свободе. И готовы убивать других, в том числе женщин и даже детей, просто ради развлечения.
На какое-то мгновение, зачарованная его гипнотическим голосом и горящим взглядом, я почти проникаюсь его словами, совсем позабыв о том, что он говорит про тех, с кем я вообще-то живу и кто совсем не такой. Нет, ну есть и у нас некоторые маньячные сущности. Но одна Кэрол на всю большую тюрьму все-таки не считается!
– Я надеюсь, они, эти люди, далеко? – ёжусь я снова от холода, но получается очень в тему.
Губернатор начинает копаться в своём огромном мешке, а я, затаив дыхание, жду ответа. Может быть, сейчас мне станет ясно, куда и зачем он сегодня шёл?
Он достает одеяло и укутывает меня в него. Прямо заботливый папулечка! Разве что в лобик не поцеловал! И слава богу, конечно!
– Не хочу тебя пугать, но они близко. Очень близко. Их тюрьма находится совсем рядом.
Стараюсь принять максимально безразличный вид и интересуюсь:
– А ты туда идёшь, да?
– Зачем бы мне? – со столь же безразличным видом спрашивает Губернатор, и только по слегка напрягшимся рукам заметно, что эта тема для него важна.
– Ну там, отомстить как-то, не знаю…