Наши павшие нас не оставят в беде. Со Второй Мировой – на Первую Звездную!
Шрифт:
– У нас гости, – предупредил я остальных. – Все видят?
– Да.
– Что делаем? – поинтересовался Шульц. – Это могут быть чужаки.
– Ждем сигнала. Посмотрим.
Не прошло и минуты, как мы узрели приближающиеся на большой скорости бронированные машины чужаков. Двигались они строго в колонну по два, их было около двадцати. В том, что нас могут заметить, не было сомнений. Мы располагались прямо на их пути.
– Что делаем? – нервно повторил вопрос Вольфганг.
– Приготовьтесь стрелять.
Это было весьма некстати, нам нельзя выдавать своего присутствия, но если они засекут
– Ну? – выдавил Шульц.
Я молчал. Взлетать нам еще рано, но и оставаться не можем. Что делать? Рвануть ввысь раньше срока? Или же ввязаться в бой, рискуя потерять людей и не выполнить главную задачу? Только хотел отдать приказ к взлету, как один из головных броневиков загорелся. Он вильнул в сторону, его занесло и бросило на покореженный контейнер. Раздался взрыв. Следом рванул другой броневик. Мощнейший удар подбросил тяжеленную машину. Она перевернулась в воздухе и приземлилась на крышу соседней.
– Кто открыл огонь?! – крикнул я.
– Привет, летуны! – раздался знакомый голос.
Командир Дронов! Это он со своими головорезами подстраховывал нас и брал удар на себя.
Парни устроили врагу классическую ловушку. Они подбили передовые и замыкающие броневики. Чужаки оказались взаперти среди гор старой разбитой техники и контейнеров. Диверсанты Дронова начали методично уничтожать вражеские машины. Среди чужаков началась полнейшая сумятица, они открыли беспорядочную стрельбу, пытались выбраться из западни, сталкиваясь друг с другом и достигая противоположного эффекта. Когда чужаки, наконец, сообразили, откуда ведется по ним огонь, дроновцы перемолотили половину техники.
На экране высветился предварительный сигнал к атаке. До начала операции оставалось пять секунд.
– Готовимся. При значении «ноль» – работаем! – приказал я.
На экране отсчет дошел до нуля, и я тут же поднял свой «Ил-XXII» в воздух. Остальные потянулись за мной. Внизу догорали подбитые вражеские машины. Дроновцы добивали чужаков. Исход этой схватки был предрешен.
– Дронов, спасибо за помощь! – прокричал я.
– С тебя пузырь, – ответил тот в своей грубоватой манере.
Когда мы поднялись достаточно высоко, я вдруг заметил на экране приближающуюся синюю точку. Нас догонял кто-то из оставшейся биться с врагом четверки истребителей. Я приблизил экран и получил визуальную картинку. Степан Бурлак. Судя по следам попаданий и мятому корпусу, этому чертяке здорово надрали задницу, но он был жив.
– Как остальные? – спросил его Шульц.
– Ждать некого, – сухо ответил Степан.
Только Степану удалось выйти из боя. Мы потеряли трех истребителей. Через пару секунд он объяснил:
– Мы бы им жопы надрали, но еще две четверки подлетели.
– Ничего, справимся, – попытался подбодрить его Шульц. – Каждый теперь держит два штурмовика, приоритет прикрытия выбирать самим.
Мы уверенно двигались на небольшой высоте к Москве. Где-то вдали вовсю шел яростный бой, но я за ним уже не следил. Только бы
Я себе слабо представлял, как должны выглядеть наши планетарные колонии и откуда, с какой планеты вторглись к нам чужаки. Все эти «космосы» были вне моего понимания. Но мы воочию убедились – враг отлично вооружен, действует смело, напористо. Земля стала не первой жертвой его нападения. Но мы первыми и, скорее всего, единственными дали чужакам серьезный отпор, иначе их белесые генералы резвее меняли бы свою тактику и подстраивались под обстоятельства.
Зачем бугаю с огромными кулаками бояться мелких мальчишек во дворе, с легкостью отдающих ему мелочь, которую выделили им родители на мороженое и кино? Пацаны уже при виде хулигана, показывающего кулачище, достают из карманов штанишек мамкины копейки. Но стоит бугаю нарваться на худосочного паренька, занимающегося боксом, ему не поздоровится. Он будет валяться в пыли со свернутой скулой. И лишь потом сделает выводы.
Главное понятно – эти твари еще не пуганы. Им во Вселенной пока ни разу не противостоял задохлый с виду мальчишка, на поверку неплохо владеющий приемами самообороны. Человек может быть смиренным и спокойным по виду, но по духу и крови он хищник. Жестокий, умный и хитрый. А потому мы победим. Как не раз уже побеждали хорошо вооруженного, но излишне самоуверенного врага. Примеров тому масса.
Пока мы летели, я видел, как внизу работают наземные силы, пытаясь обезвредить вражескую ПВО. Бои шли повсюду. То тут, то там вспыхивали языки пламени, в небо поднимались столбы черного дыма. Наши ребята на земле делали все, чтобы мы смогли добраться до цели и отработать по ней. Я искренне молился за парней, ведь им приходилось сталкиваться с врагом, находящимся порой на расстоянии вытянутой руки. Это были настоящие герои, готовые пожертвовать собой во имя Великой Победы.
Мы были уже в черте города. За сто шестьдесят лет Москва разрослась. В исторических фильмах о ней, которые я смотрел на базе в периоды отдыха, столица поражала величием и размахом. Жаль, что не удалось увидеть воочию, какой она была до того, как ее разрушили чужаки.
– Мы в заданном секторе, – сообщил я эскадрилье, глядя на экран. – С этого момента ни на что не отвлекаться, только работа! Остальное доверим истребителям.
Чем ближе мы подходили к цели, тем больше разрушений наблюдали. Видимо, чужакам нравилось существовать в таких условиях. «Что ж, сейчас мы вам еще большую разруху устроим», – позлорадствовал я.
Пока небо казалось спокойным. Во всяком случае, я не видел ни одного «краба». Это был хороший признак. Значит, наша уловка сработала, белесые генералы все свои воздушные силы бросили на отражение массированной атаки нашей эскадры.
Мы летели в районе ВДНХ, когда по нам ударила зенитная артиллерия. Раньше здесь была Выставка достижений народного хозяйства, сюда съезжались люди со всего Советского Союза, гуляли отдыхающие, переливались струями хрустальной воды великолепные фонтаны. Теперь тут сплошные руины, за которыми прячется наземная ПВО противника.