Наши в космосе
Шрифт:
— Здесь, собственно говоря, занято. Тут еще перфокарточка лежала.
— Ця? — он протянул перфокарту.
На перфокарте отличным шрифтом было напечатано: «Джулия Гумбольт. Отдел переселения.»
— Эта, — сознался я.
— Так воны ж у пэршому ряду силы, — он показал крылом в направлении президиума.
Я приподнялся и действительно увидел Джулию.
— Воны ж выступаты будуть, — добавил битюг.
Председатель ударил молоточком по гонгу.
— Друзья, прошу внимания. Не все, наверное, успели ознакомиться с текстом меморандума. Ну, это не страшно, все равно текст полностью
В зале возникло замешательство. Послышались смешки и покашливания. Наконец один из саблезубых тигров привстал и, перегнувшись через плечо председателя, помог прочесть шпаргалку.
— Первым записался представитель независимых, ему и карты в руки.
С первого ряда поднялся представитель независимых и направился на сцену. Он оказался существом маленького роста и, если бы не табуретка, услужливо подставленная хвостатым полиглотом, ему не дотянуться бы до микрофонов на трибуне.
— Да, я прочел все, что можно было прочесть, — начал независимый. — И еще раз убедился в справедливости двух основополагающих принципов нашей цивилизации: не вмешивайся в чужие дела и никому не давай вмешиваться в свои. Вы знаете, лишь чудовищное стечение обстоятельств привело к контакту нашей цивилизации с содружеством.
В зале раздалось неодобрительное покашливание.
— Нет, я никоим образом не собирался обвинить сообщество, — заметив реакцию публики, оправдывался независимый. — Наш контакт с сообществом — нелепая случайность. Именно с целью предотвращения таких случайностей в будущем мы активно поддерживаем усилия комиссии по борьбе с контактами. Неужели мало нашего печального опыта? Мы сторонники крайней точки зрения: никаких контактов. Особенности нашего интеллекта не позволяют нам на требуемом уровне поддерживать усилия содружества в идейном плане. Из народа-созидателя, богатого творческими традициями, мы превратились в артель ремесленников…
— Давайте не перегибать палку. Эта палка о двух концах, — сморозил председатель.
— А, бросьте ваши штучки, — разгорячился независимый. — Да, артель. Да, ремесленников. У нас были композиторы. Теперь — одни музыканты. А что дальше? Подачки с барского плеча? Извиняюсь, объедки научно-технической революции? Оставьте в покое Землю. Ищут они нас! А нужны мы им? Теперь о меморандуме. Конечно, радоваться нечему. Но так ли он страшен? Где мы его обнаружили? В анналах академии? В справочнике для поступающих в высшие учебные заведения или в энциклопедии Брокгауза и Ефрона? Дудки…
В этот момент что-то треснуло и представитель независимых исчез. Зал ахнул. Сначала я подумал, что с ним произошла какая-то хитрая штука из тех, о которых пишут в фантастических романах. Нуль-транспортировка или еще что-то в этом роде. Но когда я увидел докладчика, выползающего из-за трибуны, стало ясно, что он просто свалился с табуретки. Немедленно к нему на помощь подскочили тигры. Один из них помог подняться пострадавшему, а другой поднял с пола то, что осталось от злосчастной табуретки. Поначалу он попытался составить распавшиеся
Все эти глупейшие события никоим образом меня не веселили. Я прекрасно понимал, что сам оказался в глупом и притом двусмысленном положении. Может быть, нужно сразу встать и сказать, что непоправимое событие уже произошло и совершенно бесполезно обсуждать целесообразность контакта с землянами. Может, теперь же встать и сказать: «Привет вам, братья по разуму. Благодарное человечество ждет вас в свои объятия». Но у меня не было уверенности, что братьев по разуму это сильно обрадует. Да и потом, имею ли я право? Кто меня уполномачивал?
На сцене продолжалась возня вокруг трибуны. Я опять стал оглядываться вокруг. Мое внимание привлекли окна, плотно зашторенные тяжелыми черными полотнищами. Наверное, для удобства показа слайдов, — подумал я. — Интересно, что там в окнах? Странно, но эта простая мысль пришла ко мне только сейчас. Нужно приподнять штору и многое прояснится. Наверное. Я пробрался к ближайшему окну, воровато оглянулся и приподнял штору.
За окном было совершенно темно. Так показалось в первый момент, пока глаза не привыкли к темноте. Наверное, ночь, — подумал я и прильнул вплотную к стеклу, прикрываясь от света ладонями и стараясь разглядеть что-либо. Я действительно кое-что разглядел.
В слабом свете, пробивавшемся из зала, я увидел почти рядом стену, уходящую куда-то вверх, вниз, вправо и влево. По ее шершавой поверхности, утыканной металлическими штырями, извивались черными змеями десятки просмоленных, прорезиненных кабелей и проводов. В этот момент кто-то положил руку мне на плечо. Я отпрянул от окна и штора упала. Это была Джулия.
— Нехорошо подглядывать в окна, — улыбаясь, сказала она. — Здесь это не принято. Да и что вы могли там интересного увидеть?
— А вы посмотрите сами, — предложил я.
Она чуть отдернула штору, взглянула в окно и, повернувшись ко мне, сказала:
— Хм. Ну и что особенного? Вы бы вместо того, чтобы глазеть по сторонам, рукопись дочитывали. Вам ведь тоже придется выступать. Подкомиссия особенно интересуется вашим мнением. И вообще, вы, оказывается, особа интересная. О вас говорят даже в первом ряду.
— Это вполне естественно. Разве можно иметь такую очаровательную собеседницу и не находиться в центре внимания? — развязно ответил я и подумал: «Что это я расхорохорился?»
Выступать с докладом не входило, мягко говоря, в мои планы. Джулия пожала плечами и сказала:
— Вы хоть пролистайте. Ваше выступление вот-вот объявят.
Суета вокруг трибуны поутихла и на ней снова появился представитель независимых. Все заняли свои места. Я затравленно огляделся в поисках выхода. Выйти, не привлекая внимания, не было никакой возможности. Я судорожно начал листать рукопись. Мелькали названия частей: «Уничтожение как самоорганизация», «Ресурсы идей», «Познаваем ли бесконечно сложный объект?», «Тупиковая ветвь, или компактификация некоторых направлений эволюции» и т. д. Чтение названий не проясняло сути дела. Голова шла кругом. Я чувствовал себя студентом, узнавшим, что экзамен завтра, а не через неделю, как он надеялся.