Насильники (Лентяй)
Шрифт:
Нил. Катерина, любезная моя, воздержитесь, время не такое; дайте молодых окрутим, тогда пейте на здоровье.
Катерина. Пропадущая моя голова; за что, за что Господь наслал такую скверность…
Нил. Без толку не пошлет, была, стало быть, к тому причина; ведь вы не без яду, Катерина Ивановна…
Катерина
Гостям приготовили покушать?
Катерина. Петуха велела зарезать, с кашей его сварю.
Нил. Что это вы, Катерина Ивановна: с кашей только бедные едят…
Катерина. Так с чем же, петух ведь лиловый.
Нил. Изрубить его мелко и в котлету.
Катерина. И то надоумил – обеспамятела я, обестолковела.
Нил. А вы погромче, может, наш-то проснется…
Катерина. Ох, боюсь, – вдруг раскроет глазки и огорчится…
Нил. Что же нам делать? Приедет Квашнева, кинется к нему сразу – хуже будет.
Катерина. Ты сам постучи.
Нил. И то, постучать да прибрать, пока гости не наехали. А вдруг возьмут да наедут. Долго ли до беды. (Сходит в залу, будто прибирает, двигает кресла, роняет вещи.) Артамон Василич, вот уж хлюст, боюсь я его до смерти.
Катерина. Насилу его после чая в сад прогнала; вчера говорил, говорил, говорил, говорил – птица и та помолчит в свое время; наш-то совсем затосковал; что делать будем?
Нил. Чего ему у нас нужно, никак не добьюсь.
Катерина. Барину паровик свой продает. У нас паровиков и без его достаточно; а он: ты, говорит, Клавдий Петрович, купи все-таки, по крайности ездить на нем будешь.
Нил. Станет вам Клавдий Петрович на паровике ездить! (Таинственно.) Дело не в паровике; Артамон Василич воду мутит, – охота ему за Сонечку с нашего барина получить отступного.
Катерина. Вот грех, прости господи! (Вздыхает.) Пойду петуха щипать.
Нил. Идите, да воздержитесь, Катерина Ивановна.
Катерина вздыхает и уходит.
(Громко.) Ох, приедут гости – Марья Уваровна с дочкой и еще неизвестная путешественница. Ей-богу, сейчас приедут… (Роняет кресло.) Клавдий Петрович, а Клавдий Петрович!
Клавдий (высовывает из-за спинки голову). Что ты так стучишь?
Нил. А я говорю – гости могут приехать.
Клавдий. Не надо их…
Молчание.
Послушай… (Садится на диван.)
Долгое молчание.
Сегодня она опять приснилась.
Нил. Портретная-то?..
Клавдий. Да. Сначала вижу – будто я маленький и залез на дерево. На ветках все гнезда, и птицами пахнет. Залез и сижу, а внизу, на земле, красные бумажки валяются, от прошедшего фейерверка. Вдруг стало мне грустно, а потом еще грустнее… Сижу на дереве, заплакал… (Задумался.)
Нил. Вот со мной тоже бывает. Сижу, сижу и ни с того ни с сего заплачу.
Клавдий. Странно стало – отчего грущу, и вдруг понял – вижу, по нашей поляне идет фигура. Так и захолонуло. Потом все перепуталось, перепуталось, перемешалось.
Нил. И у меня тоже, постоянно в голове все перепутается.
Клавдий. Сны оттого чудесны, что легко перелетаешь, не нужно ходить, маяться… То на дереве сидишь, и вдруг уже перед балконом… А полукруглое окно, знаешь, под крышей, сразу раскрылось, на подоконник облокотилась девушка, глядит глазами на небо, на сад, на дорожки и улыбается грустно… А сердце мое вот так и стучит; вглядываюсь, у ней знакомое лицо, родное… Хочу, чтобы и на меня посмотрела – посмотрит, и будет счастье… Рукой бы махнуть – не двинуться, а лицо у нее такое знакомое, боже мой…
Конец ознакомительного фрагмента.