Насквозь
Шрифт:
Во мне все заныло, заметалось. Я не знала, как быть. Наверное, надо было бы обнять ее, прижать к себе. Но я не умела. Вот тогда дед
– Она не в себе, – довольно-таки весело сообщил мне дед в коридоре. А затем шепотом: – Она с ума сошла. Такое бывает. Я ухожу.
Я молчала. Он хихикнул и выскочил из квартиры. Дед выглядел помолодевшим, ему нельзя было дать его шестидесяти пяти. По лестнице сбегал мужчина с прямой спиной, слегка седыми, вьющимися волосами, полный энергии и сил. Я закрыла дверь. Я стояла в коридоре и чувствовала себя сообщницей молодого и удалого деда.
А он уже давно готовил меня в сообщники.
Он обожал драматические коллизии, трагические конфликты, яркие монологи. Наши праздники и юбилеи надолго стали его настоящей сценической площадкой. Мое положение в семье странным образом внушало ему какие-то надежды, именно со мной он связывал осуществление неких планов, о которых я и не догадывалась. Лет с десяти он стал регулярно вести со мной серьезные беседы. Мы говорили обо всем: о законах природы и человеческого общества, он спрашивал меня о родителях, о чем они говорят дома, как себя ведут, когда он их не видит. Я испытывала восторг оттого, что со мной не только разговаривают, но и спрашивают мое мнение о взрослых. Если бы я помнила, что я успела ему сказать о своих родителях, если бы я понимала, что говорю!
Конец ознакомительного фрагмента.