Наслаждение и боль
Шрифт:
Она встала и, переодев халат, сказала:
— Я опаздываю. Ты меня подбросишь до детского сада?
У Линдсей был скутер, и, хотя ей было не по пути с Лаурой, она обычно подвозила ее. И в этот раз она кивнула и сказала:
— Конечно. — Затем, погасив свою сигарету, она продолжила: — Я ведь не обидела тебя, Лаура, нет? Извини, если считаешь, что я вмешиваюсь не в свое дело.
Лаура улыбнулась:
— Не говори глупостей, Лин. Ты знаешь, что можешь думать все, что хочешь. И как я уже говорила, я знаю, что ты действительно права. Но ты никогда, я не могу это объяснить как следует, ты никогда не была влюблена, по-настоящему влюблена, иначе ты понимала бы, что я испытываю!
Линдсей пожала плечами и воскликнула:
— А ты все еще влюблена в него?
— О нет. — В этом Лаура уверена. — Нет, теперь уже нет. Боль прошла. Мне кажется, что я просто окаменела. Но ты ведь знаешь, я обожаю солнце, а здесь скоро наступит зима. Мне хочется жить в жарком климате.
— Но ведь существует сколько угодно должностей и в других теплых странах, — сухо заметила Линдсей. — Тебе нет необходимости ехать именно в Испанию.
Лаура надела пальто.
— Да, необходимости нет. Однако я берусь за эту работу. И если через шесть недель я не вернусь, ты можешь предложить своей младшей сестре приехать и жить здесь с тобой.
— Кому? Ты наверно шутишь, — ахнула Линдсей с притворным ужасом. — Я не хочу, чтобы моя собственная сестра дышала мне в спину каждый раз, когда я совершу что-нибудь исключительное, и сообщала о моих делах папе! Не бойся, я просто подожду и посмотрю, что произойдет!
В маленьком самолете, курсировавшем на внутренних линиях, было жарко. На нем Лаура преодолевала последний отрезок пути из Мадрида в Малагу. Она полагала, что воздушное кондиционирование в самолете существовало, но по сравнению с роскошью реактивного самолета, в котором она летела в Мадрид из Лондона, маленький самолет был довольно неудобен. Все же она считала, что перелет по воздуху лучше путешествия на поезде, длящегося несколько часов. А поскольку все, что касалось переезда, организовывалось сеньорой Мадралена, она полностью полагалась на ее опыт и здравомыслие.
Сеньора вернулась в Испанию несколько дней тому назад, и от нее с тех пор не было никаких известий. Несколько дней Лаура жила в ожидании письма или телеграммы, где говорилось бы, что сеньор Рафаэль Мадралена решил отказаться от приглашения гувернантки к своему сыну. Однако такого сообщения не последовало, и Лаура начала сомневаться в том, что Рафаэль интересовался именем женщины, которая примет на себя обязанности по обучению и воспитанию его сына.
Линдсей относилась ко всей затее скептически и, хотя она прекратила попытки отговорить Лауру от ее решения, использовала всевозможные уловки, чтобы доказать, как глупо та поступает. Гордон Мэннинг добавил свои комментарии — он ничего не знал об отношениях Лауры с семьей Мадралена и просто рассматривал ее настойчивое решение взяться за эту работу как свидетельство беспокойного состояния ее ума.
Он протестовал неистово и даже в конце концов предложил ей выйти за него замуж. И тогда, только тогда Лаура задумалась над своим упорством, заставлявшим ее осуществлять свое решение. Как говорила Линдсей, Гордон — славный парень, и Лаура уверена, что ей было бы с ним неплохо, но для брака требуется ведь нечто большее, чем просто совместимость! Если она откажется от работы в Испании и выйдет за Гордона, что ее ждет в будущем? Дом в предместье Лондона, комфортабельный настолько, насколько им это удастся сделать, дети, второй автомобиль! Все будет очень мило и уютно, но ее никогда не удовлетворит такое существование! Объявление в газете, по крайней мере, убедило ее в этом. Интересно, что она испытала бы, если бы оно попалось ей на глаза еще через год? Она могла за это время, ну, просто могла выйти за Гордона замуж, и что тогда?
Она взглянула в иллюминатор возле ее сиденья, увидела кудрявые облака под крыльями самолета, который готовился к посадке. Внизу простиралось голубое пространство Средиземного моря, а далее — горный хребет над прибрежной равниной.
Блеск и суета Мадрида слегка подготовили ее к жаре и краскам, но береговая линия обладала своим очарованием. Буйно разросшаяся зелень устремилась навстречу, когда они шли на посадку в самом южном аэропорту провинции.
Собирая свои вещи, она обратила внимание на направленный на нее восхищенный взгляд мужчины, который сидел через проход от нее, и легкий румянец покрыл ее щеки. В конце концов, она уже привыкла к восхищенным взглядам представителей противоположного пола и могла бы на них не реагировать, наверно, сегодняшняя ее чрезмерная чувствительность объясняется предстоящими ей испытаниями.
Снаружи жара обдала ее удушливой волной, и она была рада, что предусмотрительно переоделась в аэропорту Мадрида. Когда она уезжала из Лондона, на ней был костюм, но сентябрь в Лондоне резко отличается от сентября в Андалусии, и она переоделась в прилегающую тонкую хлопчатобумажную тунику необычного голубого оттенка. Ее волосы, которые она обычно носила распущенными, собраны во французскую косу, и она надеялась, что выглядит соответственно предстоящей ей работе Собственно говоря, она знала очень мало о ситуации в семье Мадралена. Когда она знала Рафаэля, он жил в Костале с отцом и младшей сестрой. Его мать к тому времени скончалась, и ему пришлось вернуться в Испанию, чтобы взять в свои руки управление семейным владением после внезапной смерти и отца. Сеньора Мадралена не касалась в разговоре с ней личных дел своего племянника, хотя очевидно, что она живет со своим племянником.
Лаура вышла из зала прилета наружу и некоторое время стояла, оглядываясь. Был поздний вечер, солнце устало спускалось к горизонту, и Лаура испытывала некоторое беспокойство.
Похоже, что ее никто не встречал, хотя сеньора Мадралена заверила, что ее встретят. Это заставило ее почувствовать себя несколько неловко.
— Простите, сеньорита, могу я быть вам полезен? — Лаура оглянулась на мужской голос и вздохнула. Это был мужчина из самолета.
— Благодарю вас. Меня должны встретить, — холодно ответила она и отвернулась.
Однако мужчина был настойчив.
— Может быть, все же, сеньорита, я могу помочь вам? — продолжал он. — Вы, очевидно, англичанка. У нас в Андалусии не встречаются такие восхитительные фигуры, и тот, кто должен вас встретить, явно не приехал. Позвольте мне представиться: я Педро Армес, к вашим услугам, сеньорита.
Лаура на мгновение разжала губы:
— Я благодарна вам за внимание, сеньор, но я уверена, что мне не понадобится помощь и вы зря теряете время… — Она сделала несколько шагов я сторону от него и испытала некоторую неловкость, когда увидела, что он следует за ней.
— Я не считаю, что трачу зря время, сеньорита, — пробормотал он вежливо. — У вас есть друзья в Малаге? Или, может быть, вы приехали сюда, чтобы отдохнуть?
— Ни то, ни другое, — ответила она кратко и вздохнула.
— Нет? Но вы, конечно, приехали сюда не на работу! Какое возможное положение можете занять вы, такая молодая и привлекательная!
— Вы начинаете меня раздражать, сеньор, — сказала она холодно и бросила на него уничтожающий взгляд. — Что, испанцы всегда ведут себя так с теми, кто приезжает в их страну?