Наслаждение Маккензи
Шрифт:
– Все чисто, босс, – сказал Банни. – Сомневаюсь, что они засекли подмену или следят на нескольких машинах.
Зейн тоже сомневался, поэтому немного расслабился. Такая слежка требует кучу времени для серьезной координации, и путь должен быть хорошо известен. Выбранный Банни маршрут до аэропорта оказался настолько запутанным, что любой хвост уже бы проявился, или отстал. Пока все под контролем.
Они без происшествий добрались до аэропорта, но на всякий случай Банни и Призрак проводили экс-командира и его невесту до зоны предполетного контроля. Пока Зейн спокойно проходил проверку с личным
***
Теперь, когда они благополучно летели на самолете, Зейн начал планировать необходимые действия для распутывания ситуации.
Первые шаги – самые легкие. Подрядить Ченса раскопать, в какое дерьмо вляпался отец Бэрри. Ради нее Зейн надеялся, что не в предательство. Но что бы не происходило, он собирался положить конец этой истории. У Ченса имелся доступ к такой информации, которая и не снилась национальным службам безопасности. Если Уильям Лавджой продает секреты страны, то он понесет заслуженное наказание. Другого не дано. Зейн долгие годы посвятил защите Родины, и на гражданской службе присягал служить закону. Для него не было другого пути, даже ради Бэрри. Зейн очень не хотел причинять ей боль, но еще больше он не хотел видеть ее в опасности.
Бэрри спала до самой посадки, пока колеса лайнера не коснулись посадочной полосы. Она выпрямилась, откинула с лица волосы и растерянно огляделась. Никогда в жизни ей не удавалось вздремнуть в самолете, и эта сонливость была еще одним подтверждением изменений, происходящих в ее теле. Потеря полного контроля над собой смущала и даже пугала.
С другой стороны, отдых дал ей дополнительные силы, которые так необходимы перед лицом значительных перемен в ее жизни. Перемен ожидаемых, но от этого не менее пугающих.
– Сначала мне бы хотелось принять душ и сменить одежду, – твердо сказала Бэрри.
Пусть брак заключается в спешке, даже без намека на ту церемонию, которую она видела в мечтах, хотя отметить это событие с помпой и в вычурных нарядах Бэрри никогда не желала, но выходить замуж в помятой одежде и с непромытыми после сна глазами она тоже отказывалась. Только в самом крайнем случае, если речь пойдет о жизни или смерти.
– Хорошо, сначала заселимся в отель. – Зейн провел рукой по щеке, мозолистые пальцы со скрипом прошлись по щетине. – Мне не помешает побриться.
В Бенгази бритва ему бы тоже не помешала. Бэрри тотчас вспомнила ощущение колючей щетины на своей обнаженной груди. По телу прокатилась волна жара и оставила после себя ощущение слабости и горящих щек. Прохладный воздух, дующий сверху из маленького вентиляционного отверстия, сразу стал недостаточно прохладным.
Бэрри надеялась, что Зейн ничего не заметит, но надежда была слабой, так как его обучали фиксировать каждую мелочь. Скорее всего, он может описать каждого пассажира за десять рядов в любом направлении от их места. После пробуждения Бэрри обратила внимание, что Зейн напрягался каждый раз, когда в направлении туалета проходили люди.
– Тебя не тошнит? – поинтересовался он, заметив ее покрасневшее лицо.
– Нет, просто немного жарковато, – честно ответила Бэрри, еще сильнее заливаясь румянцем.
Зейн продолжал пристально смотреть на нее, и беспокойство в его глазах заменило понимание. Черт, ничего от него не скроешь! С самого начала он видел ее насквозь и чувствовал ее отклик почти одновременно с ней.
Тяжелый взгляд из-под полуопущенных век медленно переместился вниз на округлости ее груди. Бэрри резко вздохнула, так как в ответ на явный мужской интерес соски напряглись и послали горячую волну до самого лона.
– Они стали более чувствительными? – спросил Зейн.
Бэрри с возмущением подумала, что он не имеет права так с ней поступать. Они оба в полном пассажиров самолете, выруливающем к ближайшему свободному выходу, а Зейн задает вопросы о ее груди, словно собирается через минуту стянуть с нее одежду.
– Стали?
– Да, – шепотом ответила Бэрри.
Из-за беременности все ее тело стало более чувствительным. А еще из-за острой реакции на любимого мужчину, который скоро станет ее законным мужем. Тогда она снова окажется в постели в его объятьях.
– Сначала бракосочетание, – пробормотал Зейн. Бэрри иногда пугалась, не читает ли он ее мысли. – Иначе мы до завтра не выберемся из отеля.
– Ты, случайно, не экстрасенс? – с раздражением поинтересовалась она.
Улыбка медленно коснулась его красивых губ.
– Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что означают напрягшиеся соски.
Бэрри глянула вниз и увидела, что ни шелковый лифчик, ни тоненький топ не скрывали затвердевшие соски. Сгорая от смущения, она прикрыла полами шелковой блузки предательские шишечки, а Зейн в ответ рассмеялся. Бэрри утешало только то, что вряд ли соседи слышали его слова. Зейн говорил тихо, и шум на борту не позволял подслушивать разговоры.
Стюарды попросили всех оставаться на своих местах, пока самолет не остановится и не откроются двери. Как обычно, пассажиры проигнорировали просьбу и скопились в проходах, доставая ручной багаж из верхних ящиков и из-под сидений. Зейн ловко пролез в проход, и на долю секунды полы его ветровки распахнулись. Бэрри заметила под его левой подмышкой кобуру и металлический блеск рукоятки пистолета. Затем Зейн отработанным до автоматизма движением дернул плечом, и ветровка вернулась на место. Чувствовалось, что он повторял его несчетное число раз и даже не задумывался.
Бэрри, конечно, знала, что Зейн вооружен, так как он предупреждал охрану аэропорта и авиалиний перед посадкой. Скука и вынужденное бездействие во время полета отодвинули последние события в дальний угол сознания, но вид большого автоматического пистолета вернул их назад.
Зейн помог Бэрри подняться с кресла и выйти в проход перед ним. Пассажиры стояли спрессованные, как сардины в банке. Бэрри прислонилась к нему спиной, словно к теплой каменной стене. Зейн развел руки и уперся ладонями в подлокотники сидений, защищая ее сзади. Его дыхание шевелило волосы на ее голове, и Бэрри снова ощутила, какой он высокий. Сама она была среднего роста, и если бы откинулась, то ее голова удобно устроилась бы между его плечом и головой.