Наследие Эдварда Гейна
Шрифт:
Лучше, чем должна была. Ведь предполагалось, что продержаться ей нужно совсем недолго, пока до нее не доберется маленькая хозяйка. Но для девочки, которой предназначался этот рождественский подарок, утро так и не наступило.
– Я знал, что моя маленькая Лесли просила у Санты на Рождество, – печально улыбнулся Кроутер, разглядывая сверток. – Вот только найти это мне не удалось, в наших магазинах настоящие сражения за каждую вещь идут! Конечно, мы с женой все равно купили подарки, другие, но я чувствовал – это не то. Мне хотелось баловать ее… мою позднюю радость. Поэтому, когда прямо в Сочельник знакомая
– Я соболезную вам.
Анна знала, что своим жертвам убийца вкалывал препарат, не позволявший крови свернуться, чтобы получить побольше – настоящие алые озера. Тогда в его распоряжении было четыре человека… Да, на один этаж этого хватило.
– Я понимал, что все уже кончено, но все равно на что-то надеялся. Это глупо, да?
– Это человеческая природа.
– Я звал их, – продолжил агент, словно не слыша ее. – Я не помню, что именно я говорил, но я звал их… Я готов был на все, лишь бы они остались живы! Но от меня больше ничего не зависело. Он словно хотел показать мне: я могу мешать ему сколько угодно, путаться под ногами, как жалкая собачонка. Самое главное я не изменю никогда! Их тела он оставил в разных комнатах… А головы все собрал под рождественской елкой, украшенной моими детьми. Такой вот подарок от него мне.
Она невольно вздрогнула, слушая его. Анна умела отстраняться от эмоций, только так можно было охотиться на нелюдей и не сойти с ума. Однако и ее контроль не был совершенен. Слишком сильным было горе человека, стоящего теперь рядом с ней! За семь лет оно не растворилось, не ослабло, оно осталось с ним навсегда.
– Теперь вы понимаете, кто настоящий герой, Анна? Уэллс Кроутер отдал только собственную жизнь, чтобы спасти другие. А я, спасая другие, загубил жизни тех, кто этого совсем не заслуживал.
– Этого никто не заслуживает. И решение было не за вами.
– Но вина была на мне! Я связал свою семью с Кровавым Человеком, я подверг их риску и я же не смог спасти!
– Иногда этого просто не удается избежать, – покачала головой Анна. – Поэтому я и считаю, что людям нашей профессии лучше ни с кем не сближаться. Это я и пытаюсь сделать.
– И в этом вы не правы.
Вот теперь он удивил ее. Анна заглянула ему в глаза, нахмурилась, пытаясь понять, что он имеет в виду. Разве не он сейчас должен сокрушаться, что ему, агенту ФБР, изначально не следовало заводить семью, а уж тем более решаться на позднего ребенка?
Но Кроутер считал иначе:
– Только потеряв их, я понял: семья нужна таким, как мы с вами, больше, чем обычным людям. Семья нас держит, семья – наш якорь! Выбирая такую профессию и постоянно сталкиваясь с безумцами, мы словно ныряем в штормовой океан. Если нет никакой опоры или хотя бы ориентира, нас просто уносит далеко от берега. Его уже не найти, и из потерянных людей мы превращаемся в акул, за которыми охотились. Чем мы, по сути, отличаемся от них?
– Всем.
– Да ничем,
В памяти мелькнул Леон. Она не была удивлена, она знала, почему.
– Можно любить на расстоянии, – заметила Анна. – Не втягивая никого в свою жизнь, не ставя под угрозу.
– Это будет не то же самое. Любить – это не то же самое, что пойти в музей да на картину полюбоваться. Любить – это и брать, и отдавать. Чувствовать все, получить причину спешить домой… причину не быть зверем. Он не убил меня в тот день, но он своего добился: я перестал жить. У меня осталась только охота, и постепенно я стал таким, как он.
– Вы не такой, как он.
– Моя участь куда печальнее, – согласился Кроутер. – Он движется туда, куда хочет. Я куда меня вынудили двигаться. Но оба мы – существа, которым не место среди нормальных людей, потому что мирной жизни для нас просто нет. Безумием тоже можно заразиться, Анна, как заразился я. Есть только одна защита: люди, которые не позволяют нам стать монстрами.
В его тоне было что-то странное, и оно катастрофически не нравилось Анне. Обычно люди, говорившие таким голосом, не были ее друзьями, поэтому она понятия не имела, что делать, как поступить.
Словно желая успокоить ее, Кроутер улыбнулся и протянул ей сверток.
– Возьмите, пожалуйста.
Анна, не ожидавшая такого, инстинктивно приняла подарок, а что делать с ним – не знала, ей только и оставалось, что растерянно крутить его в руках. Наощупь потрепанная упаковочная бумага была мягкой и очень тонкой.
– Что мне с этим делать?
– Оставьте себе. Я хранил эту вещь с тех пор, как напоминание о том, что я должен сделать. Но теперь все закончилось… и для меня тоже. Моя миссия выполнена, моя цель достигнута. А у вас еще все впереди, вы молодая… и вы лучше меня. Надеюсь, для вас все сложится по-другому.
– Так ведь и для вас еще не закончилось! – возразила Анна. – Он наконец-то пойман и будет наказан, вы можете начать новую жизнь!
– Дело ведь не в возрасте… Дело в том, чем я стал под его влиянием. Что же до наказания, то и это вряд ли. По крайней мере, оно будет не таким, как он заслуживает.
– Что вы имеете в виду? Его наверняка приговорят к смерти!
Смертная казнь в США практиковалась не в каждом штате, однако Кровавый Человек много где успел отличиться, он нажил серьезных врагов. Его наверняка будут судить там, где его судьба сложится предсказуемо.
– Да, его, скорее всего, приговорят к смерти, но, возможно, не казнят, – пожал плечами Кроутер.
– Почему это?
– Сначала будет долгий суд. Он отнимал жизни тридцать лет, то еще будет разбирательство! Потом, когда приговор все-таки огласят, его адвокаты подадут апелляцию, и будет новое заседание. Мы говорим не про месяцы даже – годы! Все это время ублюдок будет в центре внимания. Его имя узнают повсюду, он даст десятки интервью, он успеет написать книгу, про него снимут фильмы. Найдется идиотка, которая захочет выйти за него замуж и родить ему детей. Возможно, даже не одна, такие бесхребетные шлюхи на каждом суде появляются. Как вам такой вариант? Разве это наказание?