Наследие Хоторнов
Шрифт:
Я перебрала немного фотографий и вытащила две. Прав был Джеймсон: я и впрямь кое-что недоговаривала. Меня дважды фотографировали с Тоби, вот только всякий раз в кадр попадал его затылок.
Узнал ли Тобиас Хоторн его со спины? Возможно ли, что «Гарри» догадался, что нас снимают, и специально отвернулся от камеры?
Впрочем, одних догадок мало. Наличие папки доказывало одно: Тобиас Хоторн приглядывал за мной многие годы, и началось это еще до встречи с «Гарри». Я пролистала снимки и добралась до ксерокопии моего свидетельства о рождении. Аккуратный мамин росчерк. Мешанина из печатных букв
Восемнадцатое октября. Дата, наполненная значением. Грэйсон и Джеймсон были влюблены в одну девушку – ее звали Эмили Лафлин, и как раз восемнадцатого октября она и погибла. Эта смерть их рассорила. И старик считал, что именно я смогу это исправить. Но зачем он выделил подпись моего отца? Рики Грэмбс был тем еще проходимцем. Ему даже не хватило совести, чтобы позвонить мне, когда не стало мамы. Была б его воля, меня давно бы отправили в детский дом. Глядя на подпись Рики, я все ломала голову, зачем он вообще понадобился Тобиасу Хоторну.
Ни одной догадки.
В голове у меня зазвучал мамин голос. Есть у меня одна тайна… о том дне, когда ты появилась на свет. Эти слова она произнесла задолго до того, как Тобиас Хоторн вписал меня в свое завещание.
Что бы они ни значили, я этого уже никогда не узнаю, ведь мамы уже нет. Но кое-что известно точно: я не одна из Хоторнов. И доказательством тому была не только отцовская подпись на свидетельстве, но и тест ДНК, показавший, что во мне нет ни капли хоторнской крови.
Зачем Тоби меня разыскал? Если вообще разыскивал. Мне вспомнились слова Джеймсона о том, как его дед предлагал убивать одним выстрелом не двух зайцев, а двенадцать. Снова перебирая содержимое папки, я пыталась отыскать хоть какую-то закономерность. Чего я не замечаю? Должно же быть что-то…
Короткий стук в дверь – и вот ручка уже начала поворачиваться. Я торопливо собрала все снимки и спрятала папку в тайник.
– Вот вы где. – Мой адвокат Алиса, воплощение профессионализма, вскинула брови. Про себя я уже успела мысленно окрестить это выражение лица «Алисиным взглядом». – Справедлив ли мой вывод о том, что вы забыли про игру?
– Игру? – переспросила я, гадая, что она имеет в виду. Как по мне, игра началась с момента, как я переступила порог Дома Хоторнов – и все еще продолжалась.
– Футбольный матч, – уточнила Алиса, снова состроив на лице свое фирменное выражение. – Вторая часть вашего дебюта в техасском обществе. После изгнания Скай из Дома Хоторнов как никогда важно произвести хорошее впечатление. Нам надо контролировать ситуацию. Нам нужна история Золушки, а не скандал – а значит, вы должны играть Золушку. На публике. Чем чаще и чем убедительнее, тем лучше. Начните хотя бы с присутствия в ложе владельца.
Ложа владельца. Ну точно.
– Ах да, игра, – повторила я, наконец догадавшись, о чем идет речь. – Вы про НФЛ. У меня ведь есть своя футбольная команда.
Просто мысль об этом до того потрясала воображение, что я едва не пропустила мимо ушей слова Алисы о Скай. Грэйсон взял с меня обещание, что я никому не стану рассказывать об участии его матери в неудавшемся покушении на меня. Взамен он обещал взять это дело под личный контроль. И сдержал слово.
– В ложе владельца сорок восемь мест, – пояснила Алиса тоном лектора. – План рассадки готовится за несколько месяцев. Пускают только VIP-гостей. Это не просто обычный футбольный матч: гости получают возможность упрочить свои позиции в светском обществе. Приглашение жаждут получить все: политики, селебрити, главы крупных компаний. Орен тщательно проверил всех, кто был приглашен сегодня, а еще мы подключили профессионального фотографа, чтобы он сделал несколько стратегических снимков. Лэндон уже составила пресс-релиз, который уйдет в СМИ за час до начала игры. Остался лишь один повод для беспокойства…
Алиса выдержала деликатную паузу.
– Я? – с усмешкой предположила я.
– Нам нужна история Золушки, – напомнила мне адвокат. – Как думаете, что бы она надела на первую в своей жизни игру НФЛ?
Вопрос был явно с подвохом.
– Что-нибудь такое? – с порога спросила Либби, жестом указав на свой наряд. На ней была футболка с символикой команды «Одинокие звезды», шарф и перчатки в тон – и сапоги той же расцветки. Синие волосы были заплетены в косички, щедро украшенные ленточками – синими и золотистыми.
Алиса натянуто улыбнулась.
– Да, примерно так. За вычетом черной помады, черных ногтей и чокера, – уточнила она. Моя сестра была, пожалуй, самым жизнерадостным готом на свете, но Алису ее стиль совсем не устраивал. – Повторю еще раз, – со значением продолжала мой адвокат, – сегодня важный день. Пока Эйвери будет играть Золушку на камеру, я пообщаюсь с гостями и выясню их позицию.
– Позицию относительно чего? – уточнила я. Мне ведь не раз твердили, что завещание Тобиаса Хоторна уже невозможно переделать. Насколько я знала, его родственники уже оставили попытки организовать пересмотр.
– Еще несколько сильных фигур на нашей стороне поля лишними не будут, – заметила Алиса. – И мы хотим, чтобы наши союзники наконец вздохнули свободно.
– Надеюсь, не помешаю, – произнес Нэш, сделав вид, будто совершенно случайно на нас наткнулся – точно это и не он еще недавно предупредил меня о том, что меня ищут адвокат и сестра. – Ты продолжай, Ли-Ли, – сказал он Алисе. – Что там насчет свободного дыхания?
– Важно, чтобы люди поняли, что Эйвери вовсе не собирается устраивать хаос и портить всем жизнь, – Алиса избегала смотреть на Нэша, точно на слепящее солнце. – У твоего деда были и инвестиции, и бизнес-партнеры, и политические взаимоотношения – все это надо сбалансировать.
– Иначе говоря, ей надо, чтобы люди думали, будто «Макнамара, Ортега и Джонс» полностью контролируют ситуацию, – пояснил мне Нэш.
Ситуацию? – мысленно переспросила я. – Или все же меня? Мне совсем не нравилась перспектива стать чьей-то марионеткой. Ведь в теории – и это как минимум – юридическая контора должна была работать на меня, а не на- оборот.
И тут я кое-что вспомнила.
– Алиса! – позвала я. – Помните, я вас просила перевести деньги одному своему приятелю?