Наследие Новой Земли: Пакт №3
Шрифт:
С рассветом Виктор направился в путь, оставив позади безопасные стены поселения. Дорога к Базару караванщиков вела через земли, где природа и люди превратились до неузнаваемости. Эта местность была настолько опасной, что даже воздух казался пропитанным угрозой, а каждый шаг был испытанием на выживание. Виктор продвигался вперед, сжимая в руке оружие, готовый к любым неожиданным испытаниям, которые могли поджидать его на этом пути.
Едва он отдалился от Линии Бересты, как вдалеке раздался тревожный шум. Из густой чащи леса доносились крики и звуки схватки. Виктор замер, прислушиваясь, и его сердце забилось еще быстрее. Подойдя ближе,
Сталкеры, в свою очередь, были облачены в потрепанные и оборванные камуфляжные костюмы, усыпанные пылью и пятнами крови. Некоторые из них носили кольчуги и защитные маски, заставляя их выглядеть словно воины из иных времен. Их взгляды были холодными и решительными, полными решимости противостоять опасности любой ценой.
"Это не мое дело," – пробормотал Виктор, ощущая внутри себя бурю сомнений. Однако его совесть не давала ему покоя. Подойдя ближе, он взывал на языке Шар'гар, языке мутантов:
– "Сабал, дол иси хами!"
Часть мутантов замерла и отступила, но не все. Это удивило Виктора. Обычно команда на языке Шар'гар действовала безотказно. Те, кто не отступил, смотрели на него с ненавистью, их глаза горели яростью.
Виктор почувствовал в себе смесь тревоги и понимания. Его сердце билось так быстро, что казалось, оно готово выпрыгнуть из груди, но его руки были крепкими и уверенными, когда он поднимал оружие, готовясь к бою. Он ощущал внутреннее противоречие, столкнувшись с ситуацией, которая вынуждала его действовать вопреки его собственным убеждениям и предпочтениям. В его сердце теплилась неприязнь к людям, ведь слишком много раз он сталкивался с их жестокостью и предательством. К тому же, его собственная сущность, мутантская и отвергнутая обществом, делала его чужим в глазах людей. Он не чувствовал себя частью этого мира, полагаясь только на себя и свои инстинкты выживания.
Однако, даже в его безразличии к сталкерам и их проблемам, что-то внутри него заставило его остановиться и вступить в этот бой. Возможно, это было чувство солидарности с теми, кто оказался в беде, даже если они были чужаками. Или, быть может, это было самосохранение – инстинкт, заставивший его защищать свою территорию от угрозы, даже если эта угроза пришла в форме его собственного вида.
Когда мутанты, игнорируя его приказ, атаковали его, Виктор почувствовал всплеск гнева. Ненависть к тем из его собственного вида, которые пренебрегли его авторитетом и отвергли его попытку помощи, пересилила его обычную безразличную хладнокровность. Он сражался не только за сталкеров, но и против тех, кто представлял угрозу его собственному миру и существованию.
Бой развернулся с беспощадной жестокостью, словно сама природа отражала агонию и борьбу, которая разыгрывалась среди этих увядших земель. Мутанты, искаженные и чудовищные, нападали со всей своей дикой силой, рвали и кусали все на своем пути. Их рев гремел по лесу, будто призывая смерть и разрушение.
Виктор стоял против них, его оружие стало продолжением его собственных рук, оно двигалось смертельно точно, каждый удар, направленный на сокрушение. Он не знал страха, только решимость и ненависть, ненависть к этим мутантам, которые отказались слушаться его приказов.
Сталкеры, видя поддержку, начали действовать с яростью и решимостью, которые могли сравниться с самим
Внутри Виктора горело пламя борьбы, непреклонной воли выжить. Его сердце билось так сильно, что казалось, оно могло выбиться из груди в любую секунду. Но он не давал сломить себя, не позволял сомнениям и страху овладеть его. В этом бою он видел только одно: выжить, защитить себя и тех, кто нуждался в его помощи.
Так, под шум битвы, смешавшейся с кровью и слезами, развернулась схватка между живыми и мертвыми, между темным прошлым и неопределенным будущим, где каждый удар был исполнен кровавой решимости и неукротимой ярости.
Бой продолжался, словно время замедлило свой ход, чтобы каждый момент этой схватки превратить в вечность. Возле Виктора сновали мутанты, их зловещие силуэты сливались с мраком леса, они атаковали его со всех сторон, будто хищные звери, чувствующие кровь.
Сталкеры, заинтересованные в спасении своей жизни и благополучия, не оставались в стороне. Их атаки были человечески точны, но обладали животным гневом и решимостью. Они защищали друг друга, борясь до последнего вздоха, несмотря на усталость и боль.
Кровавый танец смерти охватил всю окрестность, земля пропиталась кровью и слезами, а в воздухе витала горькая атмосфера битвы. Каждый вздох, каждый крик был частью этой мрачной симфонии смерти, которая продолжала звучать, пока не наступила тишина.
Когда бой подошел к своему кровавому концу, Виктор оставался стоять, охваченный чувством удивления и изнеможения. Его тело было истощено, его душа ожгнута битвой, но в его глазах теперь горело что-то новое – искра надежды, что, возможно, в этом мире еще осталось место для спасения и сострадания. Понимание того, что мутанты даже на мгновение отступили после крика Виктора на языке Шар'гар, вызвало непростое обсуждение среди сталкеров. Их взгляды пересекались, вопросы мелькали в их глазах, будто они читали мысли друг друга в поисках ответа на загадку, что это за человек и каким образом он оказался здесь, в самом сердце схватки.
"Что за хер?" – прошептал один из сталкеров, его голос был наполнен недоверием.
Другой, вытирая кровь с лица, кивнул в сторону Виктора. "Матёрый сукин сын," ответил он, "но, черт возьми, его рука не дрогнула, когда шел на помощь. Что-то новенькое."
"А может, он и сам мутант?" предположил третий, в его голосе звучало неприкрытое недовольство. "Как он вообще знает язык Караванщиков?"
"Совершенно точно, скажу я вам коллега," ответил первый, "Не ебу. Но сейчас не время для разборок. Нам нужно двигать, пока эти уроды не лишили нас анальной девственности."
Их сердца были полны смешанных чувств благодарности и утраты, но им не было времени для скорби – они знали, что их ждут еще многие испытания в этом безжалостном мире.
"Пойдем," сказал один из сталкеров, обращаясь к остальным. "Нам нужно достигнуть рынка, пока солнышко светит в наши прекрасные личика. Особенно в твоё, Смехаус!"
Они повернулись, чтобы уйти, но внезапно их взгляды снова обратились к Виктору, который стоял там, глядя на них словно призрак из прошлого. Сталкеры молча оценили его, ощущая в нем что-то загадочное и непонятное.