Наследие орков
Шрифт:
– С точки зрения отдельно взятого живого существа ты абсолютно прав: лучше быть эльфом и жить четыреста лет, чем всего сорок. Но, как это ни парадоксально прозвучит, вид в целом от этого только проигрывает. Продолжительный жизненный цикл не преимущество, а весьма существенный недостаток, если рассматривать вопрос объективно, без привязки лично к себе. Говоря современным языком, человечество имело три конкурентных преимущества: высокие темпы воспроизводства, низкая стоимость жизни одного индивидуума и частая обновляемость стандартов.
– Стой-стой, куда-то тебя не в ту степь понесло. Проще объясняться можешь?
Из груди Конта вырвался тяжкий вздох. К сожалению,
– Пойдем по порядку! Более высокие темпы воспроизводства гарантировали людям быструю восполняемость популяции во времена войн и умопомрачительные темпы роста, когда обстановка относительно спокойна. Природа усилила значимость для человека инстинкта размножения, у эльфов же он был намного слабее, чем инстинкт самосохранения. Разве в твоей практике не бывало случаев, когда человек рисковал жизнью только ради того, чтобы вступить в интимные отношения?
– Да на каждом шагу! – рассмеялся Дарк, вспомнив, сколько раз сам ползал по отвесным карнизам, пытаясь залезть в окна опочивален красоток, и безрассудно дрался из-за женщин на дуэлях.
– Ну вот, а для любого эльфа такой повод для риска был бы неприемлем, хотя это не значит, что он трус, просто по-другому устроен. Ты бы ведь тоже не стал осознанно рисковать жизнью, скажем, из-за места в очереди или лишней пары ботинок? Подчеркиваю, лишней, а не единственной.
– Понятно, женщина – повод для драки никчемный, а какие причины для них были значимыми?
– Собственные жизнь и благополучие, знания, самосовершенствование, улучшение мира, познание истины. Заметь, те же самые ценности присущи и современным ученым, их склад ума очень близок к эльфийскому, именно поэтому над ними часто смеются обыватели. Отсюда вытекает и второе конкурентное преимущество человека…
– Торопимся жить, чтобы успеть как можно больше? – выдвинул предположение Дарк, но ответом ему была лишь снисходительная улыбка.
– Ты чересчур субъективен, опять пытаешься рассмотреть вопрос с точки зрения отдельного индивидуума, а не общности в целом. На самом же деле реальность такова, что жизнь человека никогда много не стоила. Высокие темпы воспроизводства и по сей день дают обилие дешевого расходного материала. Ради достижения своих интересов сильные мира сего испокон веков жертвовали десятками, сотнями тысяч людей. Обычные люди тоже не отличаются гуманностью, ценят жизнь близких и собственные удобства, а все остальное – хлам! Эльф никогда не отважился бы пуститься на спасение одного ребенка, чисто теоретически предполагая, что в результате его действий может погибнуть несколько десятков, пусть даже виновных и заслуживающих смерти, взрослых особей. Мы же всегда делим мир на белое и черное. Стоит убедить человека, что он дерется за правое дело, и он начнет без зазрения совести уничтожать всех вокруг!
– Что-то ты пацифистом стал, не узнаю!
– Нет, – резко отвел обвинение Конт, – просто констатирую факты, а факты – вещь объективная, им чужды мораль и самокопание. Я сам многих убил, да и ты не одну тысячу людей на тот свет отправил. Однако это не значит, что мы кровожадные монстры, просто смотрим на убийство гораздо прагматичней. На решение вопроса: «Убивать или не убивать себе подобного?» – у эльфа ушло бы несколько часов, а среднестатистическому человеку вполне хватило бы минуты.
– Как ни горько признаться, но ты во многом прав, – прошептал Дарк, стараясь изо всех сил удержаться от подсчета убиенных за тысячу лет лично им.
– Ну, а насчет быстрой смены общественных взглядов, стереотипов и стандартов и так понятно. Что сегодня плохо, завтра вдруг становится хорошо, точки зрения большинства людей мгновенно меняются в зависимости от того, кто пришел к власти: заплесневелые консерваторы или радикально настроенные реформаторы всех мастей. Пятьдесят лет назад целомудрие юных дев считалось добродетелью, сегодня же – признаком ханжеского воспитания или серьезного психического отклонения; воровство было пороком, сейчас же прохиндеев и мошенников пытаются возвести в ранг святых. Список изменений огромен, перечисление можно продолжать до бесконечности, и заметь… – Конт торжественно поднял вверх указательный палец. – Резкое изменение поведенческих норм произошло за каких-то несчастных полвека. У эльфов же подобный процесс занял бы лет эдак пятьсот, если не больше!
– Считай, убедил, но какое отношение к нашим с тобою насущным проблемам имеют давно вымершие эльфы? Ты что, время тянешь? Зачем?
– Ничего я не тяну, – Конт небрежно отмахнулся и снова взялся за горшок с мясом, – просто пытаюсь доходчиво объяснить одному балбесу истинные причины бардака, который вокруг нас творится, а он торопится и сбивает с мысли!
Новая порция изрядно остывшего, но все равно вкусного мяса придала старейшему из морронов сил. Еще раз испачкав рукав свитера в соусе, Конт отодвинул в сторону опустевшее блюдо.
– Можешь сколько угодно считать меня сумасшедшим, но я продолжу рассказ об эльфах.
– Псих – не псих, а зануда отменный уж точно, – недовольно пробурчал себе под нос уставший Дарк и приготовился дальше слушать вялотекущее повествование.
– Во времена правления клана Анжиро – Велькота жил такой ученый, Тариэль Валькьеро. Не он первым заметил нависшую над эльфийским народом угрозу, но решительный шаг отважился сделать именно он. Замысел мага, или ученого, если хочешь, хотя, по большому счету, это одно и то же, был на удивление миролюбив и, как все гениальное, прост. «Если нельзя ограничить развитие человечества, значит, нужно ускорить свое», – подумал ученый муж и принялся за работу. Чудодейственный препарат должен был помочь эльфам решить махом несколько проблем: удлинить жизнь почти до бесконечности, прогресс прогрессом, а с долголетием остроухие прощаться не хотели; повысить половое влечение, а заодно и сделать представителей вида умнее, быстрее, сильнее…
– Позволь, догадаюсь: чудо-микстура была получена, но что-то потом пошло не так!
– Да все пошло так, только ученые – народ суматошный, а вельможи – взбалмошный; ни те ни другие вовремя остановиться не могут. К зелью начали добавлять все новые и новые компоненты, часто только ради того, чтобы улучшить вкусовые ощущения. Лекарство захотели превратить в деликатес, ну и не выдержали хлипкие эльфийские тельца!
– Мор пошел? – высказал предположение Дарк.
– Не-а, хуже… Появились первые вампиры!
Заявление Конта возымело эффект разорвавшейся бомбы. Не спросив разрешения у хозяина, нижняя челюсть Дарка отвисла, а веки быстро заморгали, пытаясь перещеголять по периодичности колебаний вибрацию крыльев бабочки.
– Принявшие злополучное зелье, а таких уже было достаточно много: сам Тариэль, его соратники-ученые и даже некоторые вельможи-пациенты, боявшиеся не дождаться конечного результата и умереть естественной смертью, чувствовали себя первый месяц весьма хорошо, – Конт продолжал говорить, не обращая внимания на растерянное выражение лица все еще не отошедшего от шока Аламеза, – но потом, однажды ночью, им захотелось крови…